И. ГУДОШНИКОВА. ВОСПОМИНАНИЯ
До встречи со Славой я уже имела брачный опыт.
Моим мужем стал однокурсник, но семейная жизнь с ним не складывалась. Временные примирения и расставания, поездки на его родину в Саратовскую область, жизнь и педагогическая работа в Гурьеве вдали от родителей после окончания института (по распределению), даже рождение сына – ничто не помогло её склеить: все лишь близило назревавшую развязку, брак трещал по швам, а потом и вовсе рухнул.
Вчерашний студент оказался домашним тираном с домостроевскими замашками. Мужа одолевал самый необъяснимый комплекс - ему везде мерещились соперники и мои измены. Чем больше я приводила неоспоримых доводов своей верности и непогрешимости, пытаясь оправдаться, тем было хуже - ревность принимала гипертрофированные формы. Казалось, в его голове действовал некий дьявольский механизм, преобразовывающий реальность в фантасмагорию.
Жизнь обесценилась, я спокойно могла сделать роковой шаг - именно ШАГ.
Только материнский инстинкт остановил меня.
Единственной счастливой страницей нашего брака стало рождение сына Валерия.
Леронька – солнце жизни моей и радость на долгие годы всей моей семьи.
Той весной было страшное наводнение, бушевала водная стихия, сразу за воротами бурлил Урал, поглощая яры и один дом за другим. Воду брали из реки, зачерпывая ведрами с бережка. Когда у хозяев рухнула и ушла под воду половина дома, нам предложили освободить жилье.
Измученная, с месячным младенцем на руках, я уехала домой.
Знакомые меня не узнавали. Что знакомые? Мы с мамой , не признав друг друга , разошлись на улице.
Разводом мы не озаботились, и я долго оставалась как бы «мужней женой».
Но это ничего не значило. Мы окончательно расстались.
Сменив профессию, с головой ушла в полюбившуюся библиографическую работу, окончила второй ВУЗ, много экспериментировала, чтобы уже никогда не изменять культуре.
* * *
Однажды пошли с Лерочкой в кино.
Обновляю новый сарафанчик, он сшит по моде тех лет, когда после нейлона, капрона и шифона вся женская половина вдруг резко повернулись лицом к отечественному производству и стала наряжаться в доступные ситец, поплин, сатин и лен, а девушки блистали на «ситцевых балах» в платьях фантастических расцветок. Вот и я, загорелая, в сатиновом сарафане с глубоким декольте, гордо иду с сыном.
Выстояли очередь за билетами. Вдруг кто-то обмолвился, что рядом, в летнем кинотеатре идет фильм «Сережа». Решили с сынком, что «Сережа» нам будет интересней. Вслед за нами кто-то скользнул из очереди.
Все складывалось удачно: и быстро добежали до кассы, и билетов хватило, и места попались хорошие, и экран огромный, и во все щели старого деревянного кинотеатра "Кзыл Тан" дул легкий бриз - было прохладно. Даже не опоздали на киножурнал. Смотрим, переживаем за судьбу мальчика.
Но меня что-то беспокоит, помимо киношного зрелища. Я и направо посмотрела, и налево вдоль рядов бросила взгляд – ничего подозрительного. Поправила прическу - она и без того была безукоризненна - волосок к волоску. Но беспокойство не оставляет меня ни на минуту. Не могу понять, что происходит…
Резко повернулась назад, и увидела смеющиеся глаза юноши. Он и не пытался скрыть того, что только тем и занимался во время всего фильма, что смотрел на меня.
«Одет модно, по – столичному. Франт какой-то. Смотрит неотрывно. Что ему нужно?» - подумала я.
После фильма толпа зрителей хлынула на выход сразу в несколько дверей , а потом ринулась брать штурмом автобус. Мы тоже побежали, даже не задержались у фонтанчика, в котором жило несколько черепашек, на которых любили смотреть дети да и взрослые – экзотика!
Автобус был новинкой - современный, большой, желтого цвета, опоясанный красной полосой. Говорили, что поставлял их Китай. Нам и тут повезло – в числе первых мы с сынком влетели в автобус и даже заняли удобные места, чтобы было видно все остановки и перспективу улицы.
Но что это? Тот же незнакомец, не спеша, идет по тротуару, выглядывая кого-то в автобусе. Увидев нас, заулыбался, поднял руку в приветствии. На всякий случай я огляделась – может быть, он подает знак своим знакомым? Нет, пассажиры суетятся, усаживаются, кто-то расплачивается с кондуктором, кто-то уткнулся в газету, в окно не смотрит никто.
Значит, этот жест предназначался нам, вернее,- мне? Как необычно и странно все это…
Я отвернулась. Поехали…
В этот вечер в городе на главной площади праздновался День молодежи – без больших затей, просто включили на всю мощь репродукторы и динамики, гремела музыка, молодежь смеялась, пела, танцевала.
А я сидела дома, меня одолевала тоска, ничто не интересовало.
Радость как-то сама собой улетучивалась, лезли всякие мысли – об одиночестве , об уходящих годах (мне было уже 25лет), о том, что жизнь неинтересна, влачится тускло и однообразно…
Даже на призывные взгляды юноши-незнакомца никак не отреагировала – да и вообще он теперь затеряется. Почему не задержалась у кинотеатра? Может быть, он подошел бы? Познакомились бы? Ну, что я за человек такой? Сначала ничего не предпринимаю во свое же благо, а потом каюсь. Пора бы умнее стать.
Вдруг в дом впорхнула Настя – веселая, звонкоголосая и неунывающая подруга моей старшей сестры и сразу засыпала вопросами: «Ты чего сидишь дома? Такой вечер прекрасный, а она «не в настроении», что случилось?»
Пришлось рассказать о походе в кино, какой-то тревоге и радости одновременно при встрече с Незнакомцем и его необычном поведении.
«Ну, и тем лучше – может быть, встретишь его на площади»,- подвела итог моим терзаниям Настя.
Через несколько минут мы шли на звуки вальсов, танго и фокстротов. Быстро смеркалось.
Вдруг (опять «вдруг»!) за спиной у нас раздался радостный возглас: «Сколько лет, сколько зим! Настя, вы меня узнаете?»
Оборачиваемся. Перед нами – Он.
«Слава! Как же тебя не узнать! Неразлучное трио школьных друзей: Юрий Кекин, Николай Зубов и среди них – поэт Слава Ирхин!» - восклицает обрадованная Настя. – «Инна, знакомься, это мой бывший пионер Ирхин, знаменитость школы № 6, где я была старшей пионервожатой!»
Слава увлек нас подальше от танцующей толпы, подхватив под руки, взволнованно рассказывал о Военно- Морском училище, службе на флоте, поступлении в Инженерно-экономический институт, о Ленинграде, вспоминал какие-то смешные истории, читал стихи...
Вслушиваюсь в голос Славы, в его манеру говорить. Его изысканная речь, выразительные интонации были очень яркими, он не сдерживал свои эмоции, рассказывая разные эпизоды из своей жизни.
Поймала себя на том, что мне все понравилось в нем: рост, стройная фигура, его имя - Владислав, искорки в смеющихся глазах, ироничная улыбка, легкая картавинка , которая придавала его речи своеобразие и аристократизм, совершенная манера чтения стихов…
А уж я –то знала, что это значит - уметь читать стихи, т.к участвовала практически во всех городских праздничных концертных программах в качестве ведущей. А потом - увлечение драматическим искусством, игра в народном театре, исполнение главных ролей в серьезных спектаклях…
Моя рука покоилась в его немного подрагивающей ладони, на которой от волнения появилась легкая испарина.
Решив убедиться - так ли бережно на весу он поддерживает Настину руку, откровенно выглянула из-за его плеча. Нет, рука Насти свободно болталась, даже иногда Слава при очередном ярком эпизоде своего рассказа просто забывал ее поддерживать, и она безвольно падала.
Что произошло со мной? Только что мне не был интересен мир, все краски его, как бы подернутые серой пеленой, были безжизненны, в опустошенной душе не звучало радостных нот, от меня оставалась одна оболочка – с моими чертами лица и характера и слабым намеком на то, что называется жизнью…
И вдруг все преобразилось.
Я поняла, что в моей судьбе должно произойти что-то важное, - не может эта встреча пройти бесследно, затеряться в потоке мелькающих событий и фактов. Как будто я долго бежала за уходящим вдаль поездом и, наконец, смогла вскарабкаться на ступеньку последнего вагона, из последних сил вцепилась в поручни и ворвалась в открывшуюся передо мною дверь.
Как будто напилась живой воды, а с нею обрела всю Вселенную.
Так в мою жизнь вошел Он - Сла - а - ва - а!