Батя мой по жизни был, как это теперь назвали бы, приколист. Шутил он хоть и редко, но классно, а объектом своих розыгрышей всегда выбирал разного рода дежурных, привратников, охранников и прочую братию, поставленную по долгу службы и, что гораздо более существенно, по призванию души, «тащить и не пущать». Почему – точно не скажу, но догадываюсь, что в свое время кто-то из них крепко его достал. Есть, знаете, такие индивидуумы, которые, получив пусть крошечную, пусть временную власть над ни в чем не повинными согражданами, непременно ею воспользуются на всю катушку, получая от этого почти физиологическое удовольствие. У Шукшина этот тип замечательно описан – помните его санитарочку с приемного поста? Ну да Бог с ними со всеми. Это, значит, была преамбула, а амбула вот такая.
Итак, на дворе семьдесят шестой год, эпоха «расцвета упадка застоя». Батя, будучи проездом в столице, захотел посетить Оружейную палату в Кремле. Вот захотел и все, и именно сейчас – вдруг больше не доведется? Но у «гостевых» - тех, что со стороны Александровского сада - ворот его остановили два молодых человека. Каждый габаритен, что твой шкаф с антресолями, оба в светло-серых элегантных плащах и серых же шляпах «пирожком». Похожие как близнецы. Ну, волкодавы, понятное дело. Объяснили – вполне корректно, кстати – что доступ в Кремль сегодня закрыт. Поскольку с минуты на минуту ожидается приезд Николае Чаушеску. Принесло же его к Леониду Ильичу именно теперь… Простившись с мечтой о вдумчивом осмотре сокровищницы российских государей, батя решил в качестве компенсации посмотреть, как высокий гость заезжает – потом хоть будет, о чем рассказать. И отправился на Красную площадь.
Там тем временем вовсю шла «подготовительная работа» - милиция, потихоньку стервенея от всегдашней несознательности граждан, оттесняла любопытствующий люд за уже выставленные переносные барьерчики. Отец все же пробился в первый ряд и оказался – надо полагать, не совсем случайно – практически притиснутым к одному из милиционеров. В чине майора, между прочим. И тут, аккурат в тот момент, когда на булыжник главной площади страны вылетела и на полной скорости понеслась к воротам Спасской башни кавалькада бронированных «членовозов», на батю снизошла идея такого великолепного прикола, что просто невозможно было удержаться. Даже представляя вероятные последствия. В общем, когда колонна лимузинов поравнялась с ним, батя всем видом показал желание рвануться вперед, и к тому же сунул руку в карман… Реакция у майора оказалась, надо признать, отменная. Как и выучка. Он мгновенно перехватил обе руки отца и развернул его на пол-оборота, одновременно закрывая собой колонну. И физиономия у него сделалась при этом… То есть прибил бы без раздумий, ежели что. В такой ситуации бате, пожалуй, оставалось одно – активно косить под провинциала, вовсе уж неотесанную деревенщину. Что он и проделал (надо полагать, небесталанно, иначе все по-другому бы обернулось). Скроил соответствующее выражение лица и возопил удивленно-обижено: «Ты чего?» «А ты чего?» - спросил разом успокоившийся майор. И батя охотно пустился в объяснения. Что, мол, в первый раз в жизни довелось присутствовать при столь величественном событии – встрече главы братского народа. Что от избытка чувств и восторгов слеза, понимаешь, набежала. И в карман-то он полез всего за платочком носовым – глаза промокнуть - вот он, платочек-то!.. В общем, все закончилось как нельзя лучше. Майор, даром что волкодав, понял, кажется, юмор ситуации и отпустил отца с миром, приказав только – в соответствующих выражениях – на глаза ему больше не попадаться.
Да. А батя после той истории больше как-то и не шутил. Не хотелось, как он объяснял, опускаться ниже достигнутого уровня…