Алёна Березняк
Полуподвальные заметки
Над городом летает первый снег.
А я помню, как летал тополиный пух... Я многое помню из этого лета.
И как бы мне ни хотелось кое-что из этого многого забыть, уже не получится. Как и другим, у кого эти дни врезались в память до крови.
Забудут, видимо, те, кто и не хотел помнить. Для кого это неважно или наоборот, – слишком мешает спокойно спать по ночам.
Я смотрю на серое небо и вспоминаю о том, каким оно может быть голубым – до обморока. И о том, как здорово сочетается это голубое с жёлтыми полями подсолнухов или майских одуванчиков...
Я думаю о красивом маленьком жёлто-голубом флажке в уголке телеэкрана на украинских телеканалах, флажке, который упорно призывает дружить и объединяться.
Я думаю о жёлтеньком кулёчке, в который собрали всё, что осталось от одиннадцатилетней Наташки (белокурый «хвостик» с резинкой...), о её дедушке, который ползал по земле и хрипел: «Дайте мне автомат!..», об отце, сжавшем в ладони кусочек черепа своего мальчишки... Они забудут? А захотят ли теперь «дружить и объединяться?»
Я думаю о коменданте маленького города на Донбассе, отец и сын которого побывали в плену у одного из террористических батальонов. Изувеченный отец чудом выжил, а сына просто привязали к БТРу и таскали по земле, пока не умер. (Это забава у них сейчас такая новая – к танкам или БТРам привязывать...) Но комендант, честно признавшись, что не сдержался бы, попадись ему мучители сына и отца, сумел не смешать всё в одну взрывоопасную ненависть. Он, конечно же, не забудет. Но он чётко знает – есть те, кто будет шипеть до последнего: «Резать вас, стрелять и жечь!», а есть те, кто просто ослеп...
Я тоже не смешаю: тех, кто сейчас на другой стороне, в другой стране, но абсолютно разных – тех, кто до сих пор мечтает оставить вместо Донбасса выжженные поля, и тех, кто в ужасе от происходящего там. Тех, кто говорит: «Мы имеем право убивать их детей, потому что мы другие, мы – лучше» и тех, кто чем может, помогает этим детям.
Я думаю... Спросить бы у вояк - «освободителей» – сколько детей Западной Украины, или Центральной, или Северной погибло за время войны от рук «жутких террористов-сепаратистов» Донбасса?
Я думаю о невозможности повернуть всё вспять.
И о том ещё, что очень хочу спать на белье в ромашках... в кружевной пижаме, а не одетой «наготове» для побега в подвал, очень хочу наесться до отвала шашлыка, запивая его сухим красным...и обязательно где-нибудь в Сочи...или Сухуми(я там никогда не была)...чтобы музыка и песни местные, и кавалеры местные, чтобы солнце и пальмы...море...
А ещё у меня мечта, как у Остапа Бендера – Рио...белоснежное платье и бесконечные пляжи...
Я хочу мандаринок на Новый год – обычных мандаринок на обычный Новый год, и чтоб как обычно – родные, друзья...
Хочу, чтобы сердце замирало от любви, а не от звуков гаубиц.
И ещё я очень хочу, чтобы те, для кого «сожженный Донбасс» – лишь статистика, кто отдаёт приказы, кто их исполняет, кто аплодирует их исполнению...чтобы они каждую ночь во сне видели, как замирает от боли малыш на перевязке перебитых ног. Как он уже не может плакать и кричать, только беззвучно шевелит губами. А о том, насколько ему больно, видно по расширенным зрачкам... Вот эти зрачки, пожалуйста,.. каждую ночь,.. до самой последней – всем им...
А главное моё желание простое – я хочу, что бы все, кто дочитал моё «Полуподвальное» до конца, знал – все мои желания сбудутся. Всенепременно. Слишком они "не только мои".
Но как же тяжело всё это помнить, обо всём этом думать!
И суметь не разлюбить после всего, что уже не забудется, это, такое голубое, небо над полями жёлтых подсолнухов...
...А пока первый снег...
Точка невозврата
Украина...
Часто думала о ней, сидя в подвале при обстрелах, разглядывая страшную реальность моего разрушенного города, читая сухие сводки об убитых и раненых моих горожанах.
« Как? Вы ещё там, в подвале, и песни украинские поёте? После всего этого?»
Как объяснить... Да и нужно ли. Тот, кто захотел, уже давно во всём разобрался. Тот, кто не захотел, тому всё равно.
Мне вот, ну ты хоть режь, не всё равно
Моя Украина сжалась в комочек, поскуливая. Она глядит с бабушкиных и дедушкиных фото, ничего уже не понимая - растеряно...подранком. Она у меня за пазухой греется – маленьким обездоленным котёнком .
Я – Украина? Мороз по коже...
Я – украинка. Ну, вот так сложилось, что уж тут поделаешь. Я – это прабабкины песни и рецепты пирогов, дедовы рассказы о войне, мамины и папины - о любви... Люди, спасающие друг друга в страшные годы голода ( не уточняющие национальность). Да и много ещё чего...
А то, что стреляет в мой мир, разносит в щепки дома и жизни, то, что ненавидит до скрежета зубовного бывших соотечественников, - это не та Украина, что я знаю и помню, это что-то страшное и мерзкое, что-то дурно пахнущее, смертельно заразное...
Я очень долго пыталась понять, пыталась сохранить тоненькую ниточку между мной и «той»землёй. Не вышло. ниточка порвалась, звонко охнув.
Свою точку невозвращения я прошла.
Не помню, когда. Возможно, с очередной гибелью ребёнка в моём городе.
Если «та» земля сможет излечить себя и осознать, что натворила...и покаяться...не знаю...возможно, я смогу посмотреть в её сторону без ненависти и содрогания.
А до тех пор, пока там злорадствуют по поводу каждой смерти здесь, «та» земля останется всего лишь «той» землёй. Населённой «теми» людьми.
А моя Украина во мне. Та, настоящая. Маленьким лоскутком прошлого на сердце.
Только теперь я - Донбасс.
И моё сердце с лёгкостью объединяет прошлое с настоящим.
Щедрое, певучее, нежное украинское с сильным, мудрым, отважным донецким.
Не бывает просто чёрного или белого, это моё сердце уже уяснило. Оно каким-то немыслимым образом выделило и сохранило для меня из всего только чистое. Потому и сочетается, потому и песни поются, потому и не стыдно мне повторить – я украинка, живущая на Донбассе и гордящаяся своим краем.
Сердце моё, сердце...
Как же больно тебе спотыкаться о точку невозврата...