Профиль лектора
Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе… Это пусть решает Пуришкевич, его профиль, – бубнил, выкатывая рачьи глаза из-под мохнатых бровей, лектор в отставке, а теперь приёмщик стеклотары Ганнибал Сергеевич. Космос его мало интересовал. Знал себе День космонавтики и то, благодаря дню рождения тёщи – овечки апрельской – всегда с химкой на свекольной голове и в мягких тапочках на больных, натруженных ногах, раздавленных грузным телом и работой в тылу за револьверным станком.
Тёщу не то, чтобы любил, но уважал – из щедрых рук её принимал бутылки с лёгким таможенным досмотром. Гагарина любил за обаятельную улыбку, поэтому календарь с его портретом бережно повесил над столом повыше, чтобы, не дай боже, не залить яблочной шипучкой за рубль семнадцать. Она продавалась в бутылках толстого зелёного стекла, называемых в народе огнетушителем за ёмкость в 0,8 литра. Сергеевич эту стеклотару не уважал за вес – выхлоп один, а чебурашки по 0,5 легче, как не крути. Да и чего их крутить – составил в ящик, просмотрел горлышки на предмет щербатости и возводи башню Эйфеля покуда росточка в метр восемьдесят хватает. Нет, космос не его профиль.
Душа лектора Ганнибала не принимала напитки крепостью выше семнадцати градусов Цельсия или в чём там измеряют одурманивание личности среднестатистического гражданина любой политической системы. Сергеевич был внесистемный администратор – если таковым можно быть вообще. Гагарин был партийный, теща Варвара Кузьминична с начала войны, Янош Кадар был, Рейган пусть и не наш, но в партию вступил и возглавил. Нашёлся и у них один «вне» – Нил Армстронг – деистом себя называл, тем самым становясь рядом с Ганнибалом Сергеевичем. Не на Луне становясь, а на американщине ридной. Два полюса беспартийные – люди странные и непредсказуемые, хотя и патриоты. Нил на Луну слетал только для того, чтобы Сергеича опередить и водрузить чуждый звёздно-полосатый. Выходит, и с Сергеевичем они не рядом… Что ж, диалектика – закон единства и борьбы противоположностей! Отсюда вывод – крепкое спиртное и иерархическое построение общества не профиль нашего марсианина.
Согласитесь, такой не профильный человек вызывает, по меньшей мере, нелицеприятные вопросы у нормальных граждан, пьющих и без отрицания относящихся к дельным предложениям противоположного пола. А там, у них, за бугром и к предложениям собственного. Спешу отвести ненужные подозрения от верного мужа Елены Петровны Повалий. Не замечен и не участвовал в разного рода оргиях за неимением таковых в нашем государстве. Это нужно вызубрить до рисунка на мозгу. Особенно либерастам всяких мастей! Это не профиль Ганнибала Повалий!
Держу интригу, а у самого язык как в колокол звонит то в нёбо, то в зубы. Страсть, как хочется поделиться тайной страстью лектора.
Утром скажет: «С добрым утром, Еленка!» и бежит в заветную комнату с лампами дневного света, включит их разом, осмотрит пристрастным взглядом содержащихся в изолированных ячейках, убедиться – все живы, и никто не погиб за ночь в его отсутствие, и со счастливой улыбкой на добродушном лице ботаника садится за стол завтракать. Еленка хлопочет вокруг, довольная мужем во всех отношениях. Позавтракав, Ганнибал возвращается в комнату с зашторенными наглухо окнами и даёт напиться воды своим подопечным. Молчание никто и ничто не нарушает. Чистота, как в операционной. Любит пенсионер и держит в тайне от окружающих свою страсть. Оно и понятно – кто простит здоровенному мужику увлечение сенполиями, да ещё одобряемое и поощряемое супругой!
Изощренцы, мало им в ЦПКиО цветов разных, так они дома застенки устроили – шептались соседки на лавочке перед подъездом. Нет, это не наш профиль!
Воронок к таким не профильным приезжает обычно чуть засветло. Ганнибал Сергеевич открыл двери на долгий и беззастенчиво грубый стук ногой. Несколько человек в форме оттолкнули владельца зашторенной комнаты и ворвались в прихожую, даже не подумав снять плащи и обувь.
– Где прячете похищенных? Отвечать, руки за голову, ноги на ширине плеч!
Утренняя гимнастика с прединфарктным обещанием привела любителя фиалок в замешательство, а потом к полному выдоху. Как не голосила Еленка над телом мужа, вдоха не случилось – не судьба! Но зато из-за плеча старшего по званию Елене Петровне подмигнула костлявая с косой и фиалкой в петличке. Профиль был не знакомый, но вполне умиротворяющий!
Ловля на живца
В Москве полдень! – произнёс сладкий голос радиоточки. Елена Повалий вдовствует ровно шесть часов. Ганнибала Сергеевича, погибшего при задержании по подозрению в похищении иностранок сенполий, утилизировали час назад.
Елена Петровна впервые осваивала состояние полной прострации, поэтому рутинный процесс выемки мужа в деталях не запомнила. В открытую настежь входную дверь сновали бесстрастные лица в форме и без таковой; соседи, лопаясь от любопытства, боролись с гиподинамией на маршах лестничной клетки, заглядывая в раззявленный проём квартиры на спусках и подъёмах. Дом гудел, как гудят пчёлы опыляя полевые цветы. Фиалки Гання и Еленка опыляли вместе, поднося цветок к цветку! Вспомнив процесс во всех житейских подробностях, вдова потянулась к комоду за пятым по счёту носовым платком. Обезвоживание маячило на пороге общежития несовершеннолетних деток. Ботаник Гання по уважительной причине самоустранился от присмотра за подрастающим поколением, а Елена Петровна, как уже было упомянуто, жалела бедную женщину, только что потерявшую мужа. Жалела самозабвенно, отдаваясь новому для нею делу без остатка.
В Москве полдень! – вечность назад произнёс сладкий голос радиоточки.
– Повдовствовала и довольно! У нас незаменимых нет! Пора искать адекватную кандидатуру, вон их сколько в метро поверх книжек зыркает под юбки – вторую половину приглядывают! – прагматичная мама, пережившая войну, похоронку на мужа Петра, похоронившая Сталина в пятьдесят третьем и Кеннеди в шестьдесят третьем, дождавшаяся таки смерти зятя ещё при жизни – теперь она, жуя лист священного лавра, нависла над душой заплаканной дочери, прозревая ближайшее будущее…
Назойливее всех грезился Альфред Мухин, официант ресторана широко известного в кругах подпольных денежных мешков. Заведение в рекламе не нуждалось, отбрасывая золотую тень чаевых и на ловкого неженатого мужчину с преданными и алчными глазами. Квартирный вопрос – вот ахиллесова пята современного подавалы «боеприпасов».
Не нужно быть экстатирующей пифией, чтобы чревовещать об этом очевидном факте, подтверждённом отсутствием постоянной прописки в городе-герое Москве. Достаточно заглянуть в оную страницу паспорта понаехавшего жителя Мухина, вот только вряд ли это удастся, книжица сия хранится в потёртом чемодане за семью печатями камеры хранения Ярославского вокзала.
– Вот наживка которую скользкий налим, с вызывающим аппетит именем, заглотит за милую душу Еленки! – выстраивала стратегию мама-сводня, бывшая револьверщица, Варвара Кузьминична.
Взрослая дочь приятно сбалансированной наружности и хорошо за… только махала белым флагом носового платка – мол, делайте как знаете.
– Знаю, знаю! – ворожила одурманенная навязчивой мечтой пифия Замоскворечья, – прогуляетесь разок другой в Нескучном саду и заживёте долго и счастливо. А фиалки продай или снеси куда-нибудь!
Неровен час и этого прищучат! – кроила рыбью шкуру не пойманного налима браконьер неравного брака.
В бывшей детской комнате с возвращёнными окнами решили устроить спальню. Не годится молодым услаждать друг друга в стенах пропитанными эманациями, только что похороненного бывшего. А души невинно проданных фиалок в расчёт не брали.
Гуляли свадьбу скромно, толи от того что совестливая Еленка Мухина немного комплексовала от скорого брака, толи Альфред, расписанный и прописанный, решил сэкономить на ремонт, да и приятелей кроме швейцара Барри Островского у него не было. Барри, перемигиваясь с подружкой вдовствующей невесты Алёной Карзай, громогласно кричал «горько!» – явно намекая, что назрела пора кричать свидетелям: «кисло!»
Тёща Варвара Кузьминична была счастлива, старательно не замечая нависшего над её седой головой бледного профиля с фиалкой в петличке!
01.09.2017