Аллеею брела
из облысевших лип
(всего лишь осень, улыбнись – не старость),
к печали луж каблук
задумчиво прилип
и будто источал осеннюю усталость.
И ветер отдохнуть
запрятался в ветвях,
не стягивал последнее с живого,
и каждый влажный лист –
оранжевого взмах –
как исповедь у зимнего порога.
И обнажённым был
любой в своём штрихе –
в порыве, жесте, взгляде, вздохе, слове –
но прятал ото всех,
скрываясь в шелухе,
гордыню – в перепудренном покрове.
И вдруг явилась мысль
о том, как сладки сны –
где счастье и любовь… но и печали тоже…
незащищённостью
и слабы, и больны,
и так на свет ушедший не похожи!