Здесь мир молчит, здесь горе –
Как мёртвых волн, ветров
Мятежность на просторе
В неясных грёзах снов;
Зелёное здесь поле,
Что жатву ждёт на воле,
Для косарей – раздолье
Средь сонных ручейков.
Устал я видеть слёзы
И слышать смех людей;
Ждут в будущем угрозы
Работников полей:
Устал от дней я сходных,
Бутонов роз бесплодных,
Страстей и грёз холодных,
Мне только сон милей.
Здесь жизнь – соседка смерти,
Зато от всех вдали
Волна и влажный ветер
Качают корабли;
Те ходят по теченью,
Не зная назначенья;
А здесь ни дуновенья,
И рощи не цвели;
Ни с вереском лощины,
Ни лозы и ни сад,
Лишь мак* и Прозерпины
Зелёный виноград.
Здесь мертвенные травы,
Не шелестят дубравы,
Здесь жмёт она отраву
Для мёртвых: стар ли, млад.
Без имени и счёта
Среди бесплодных нив
Их до зари дремота
Объяла, наклонив.
И тенью опоздавшей,
Ад или Рай не знавшей,
Они все утром, вставши,
Пошли, туман пронзив.
Хоть был он всех сильнее,
Со смертью здесь в ладу,
На Небесах не рея,
Не мучаясь в Аду;
Хоть был он роз прекрасней,
Его краса угаснет,
Он будет всё бесстрастней –
Здесь страсть подобна льду.
У портика царица,
Бледна, в венке с листвой,
Собрать всех смертных тщится
Бессмертною рукой;
И губы её слаще,
Чем у Любви манящей,
Для той толпы спешащей
К ней вечною тропой.
Здесь ждёт она уныло
Рождённых от отцов,
Земную мать забыла**,
Жизнь зёрен и плодов***.
И ласточка с весною
Туда летит порою,
Где лето петь – пустое,
И презрен мир цветов.
Здесь те, чья страсть бессильна,
Чьи немощны крыла,
Века из тьмы могильной,
Былые жертвы зла;
Тень грёз поры минувшей,
Бутон в снегу заснувший,
Багряный лист вспорхнувший,
Ручьи, как из стекла.
Мы в радость иль несчастье
Не верим много лет,
Года не в нашей власти:
Что ныне – завтра нет.
Любовь слаба, капризна,
Печалиться полжизни,
И на своей же тризне
Ждёт снова свой рассвет.
Пусть к жизни есть влеченье,
И страх свободы дан:
Мы все ж в благодаренье
Поём богам пеан,
Чтоб жизнь не длилась вечно,
Не встал мертвец беспечно,
И реки бесконечно
Неслись бы в океан.
Здесь нет светил восхода,
Не вспыхнет свет никак,
И здесь не плещут воды,
И гаснет звук и зрак:
И нет листвы сезонной,
И жизни нет подённой,
Лишь вечный сон исконный,
Где вечной ночи мрак.
* мак является символом смерти, так как обладает снотворным действием (сон – подобен смерти) и красного света, как человеческая кровь.
** здесь имеется в виду Церера, богиня плодородия, мать Прозерпины, которая стала богиней подземного царства, женой Плутона
*** символом Цереры как богини плодородия являлись плоды и колосья, которые она держала в руках на её древних изображениях.
Charles Swinburne (1837–1909)
The Garden of Proserpine
HERE, where the world is quiet,
Here, where all trouble seems
Dead winds’ and spent waves’ riot
In doubtful dreams of dreams;
I watch the green field growing 5
For reaping folk and sowing,
For harvest time and mowing,
A sleepy world of streams.
I am tired of tears and laughter,
And men that laugh and weep 10
Of what may come hereafter
For men that sow to reap:
I am weary of days and hours,
Blown buds of barren flowers,
Desires and dreams and powers 15
And everything but sleep.
Here life has death for neighbor,
And far from eye or ear
Wan waves and wet winds labor,
Weak ships and spirits steer; 20
They drive adrift, and whither
They wot not who make thither;
But no such winds blow hither,
And no such things grow here.
No growth of moor or coppice, 25
No heather-flower or vine,
But bloomless buds of poppies,
Green grapes of Proserpine,
Pale beds of blowing rushes
Where no leaf blooms or blushes, 30
Save this whereout she crushes
For dead men deadly wine.
Pale, without name or number,
In fruitless fields of corn,
They bow themselves and slumber 35
All night till light is born;
And like a soul belated,
In hell and heaven unmated,
By cloud and mist abated
Comes out of darkness morn. 40
Though one were strong as seven,
He too with death shall dwell,
Nor wake with wings in heaven,
Nor weep for pains in hell;
Though one were fair as roses, 45
His beauty clouds and closes;
And well though love reposes,
In the end it is not well.
Pale, beyond porch and portal,
Crowned with calm leaves, she stands 50
Who gathers all things mortal
With cold immortal hands;
Her languid lips are sweeter
Than love’s who fears to greet her
To men that mix and meet her 55
From many times and lands.
She waits for each and other,
She waits for all men born;
Forgets the earth her mother,
The life of fruits and corn; 60
And spring and seed and swallow
Take wing for her and follow
Where summer song rings hollow
And flowers are put to scorn.
There go the loves that wither, 65
The old loves with wearier wings;
And all dead years draw thither,
And all disastrous things;
Dead dreams of days forsaken
Blind buds that snows have shaken, 70
Wild leaves that winds have taken,
Red strays of ruined springs.
We are not sure of sorrow,
And joy was never sure;
To-day will die to-morrow 75
Time stoops to no man’s lure;
And love, grown faint and fretful
With lips but half regretful
Sighs, and with eyes forgetful
Weeps that no loves endure. 80
From too much love of living,
From hope and fear set free,
We thank with brief thanksgiving
Whatever gods may be
That no life lives for ever; 85
That dead men rise up never;
That even the weariest river
Winds somewhere safe to sea.
Then star nor sun shall waken,
Nor any change of light: 90
Nor sound of waters shaken,
Nor any sound or sight:
Nor wintry leaves nor vernal,
Nor days nor things diurnal;
Only the sleep eternal 95
In an eternal night.