Пустые вагоны московских артерий метро,
оконные стекла встречают глаза зеркалами души
отражения тех, чью историю жизни под грохот чугунных колес
разведут до утра, как над сонной Невой ленинградские вены-мосты.
Эстакады горят в пошлом свете кровавых огней,
обнажают в себе, что скрывают за солнечным светом запыленных дней.
Люди зябнут в московском метро, ощущая чужую тоску,
раскурив сигарету утраченной веры (на всех одну),
и бегут по домам, укрывая дражайшую ложь покрывалом собственной мглы,
пока руки столичного сумрака не стянули его на виду у толпы.
Люди видят напротив себя в застекленной дали своего лица
не таких и не здесь, и не с теми, к кому их неизменно везут поезда.
Люди ревностно дышат сентябрьским мертвым стеклом,
люди видят себя не одних на сиденьях московских артерий метро.
Промелькнули секундой огни эстакад золотого кольца,
поезд громко вздохнул, пассажирам приснилось, что мягкие руки коснулись лица.
Люди мёрзнут в трамвае, на Васильевском острове вечно гудят провода.
Незнакомцы во взгляде друг друга увидели смерть в столкновении встречном, проезжая причал.
-
А.