отрывки из повести МОЙ АРТУР БЕРКУТ
Ouverture. Spirituozo
Он для всех один. Но у каждого – свой.
Для одних Беркут – певец-интеллектуал из советской супер-группы «Автограф».
Для других – взрывоопасно-безбашенный лидер «Арии».
Он – соблазнительный мачо с гитарой и эталон любящего отца семейства.
Он – тонкий, глубокий лирик и прекрасный мелодист…
Он – ревущий и лязгающий «металлюга»…
Друг, соавтор… Человек, на которого я могу положиться всегда и во всём. Человек, который прикроет спину и не продаст. Человек, для которого дружба – это круглосуточно. Он поймёт меня с полуслова, с полузвука. Он гениален во всём…
Почти полное совпадение с моими настроениями, эмоциями, характерами, взглядами на жизнь, мыслями, музыкальными пристрастиями – это и есть он, МОЙ Артур Беркут…
1. Moderato, Non troppo
– Пап, мне очень понравилась вон та девочка. Её Мартой зовут. Можно мы с ней после садика на площадке поиграем?
– Можно, Саша, поиграйте.
Марту из садика обычно забирала её мама – очаровательная девушка с волшебной улыбкой и именем Оксана. Пока наши дети носились по горкам и песочницам, мы с Оксаной перебрасывались парой фраз, а потом вместе шли домой. Ведь, как оказалось, мы жили в одном подъезде. Как это по-московски: жить в одном доме несколько лет и не быть знакомым с соседями, ребёнок которых ходит в одну группу детского сада вместе с твоим…
Иногда за новой Сашиной подружкой в сад приходил её папа. Папа имел экстравагантный вид и абсолютно мудрые и добрые глаза. Он стремительно переодевал девочку, и так же молниеносно исчезал с нею, кивнув головой и ослепительно улыбнувшись на прощание. Я отмечал про себя очевидную принадлежность папы к музыкальному сословию и шёл качать на качелях своего одиноко грустящего сына.
Однажды, когда наши отпрыски в очередной раз резвились на детской площадке, а мы, как всегда, болтали «ни о чём», Оксана заметила:
– Вчера гуляли с вашей бабушкой. Она сказала, что ты музыкантом был раньше.
– Был, – ответил я, – Восемь лет ф-но. Потом в группе играл.
– У меня муж тоже музыкант.
– Да я уж догадался. Похож. Где работает?
– В «Арии»
– А на чём играет?
– Он не играет, он поёт.
– Понятно.
Слово «Ария» впечатления на меня не производило, а музыкой этой группы я никогда особо не увлекался. Просто знал, что она когда-то существовала, и мы сами даже играли какую-то их песенку про «Эти игры не для нас», году в 86-м. С тех пор за данным коллективом я не следил, и кто там поёт и играет, разумеется, не имел никакого понятия. Через пару дней я опять мельком встретил в детском садике Мартиного папу, как всегда торопящегося куда-то с дочкой, и решил в ближайшее же время восполнить пробел в своих знаниях о советской рок-культуре.
2. Sorpresa, crescendo
В начале 80-х мы, как и все ВИА того времени, на танцах, концертах, конкурсах и свадьбах, исполняли всё, что игралось вокруг нас самих. В нашей интерпретации звучали «The Beatles», «Deep Purple», «Slade», «Styx», «Весёлые ребята», «Машина времени», «Круиз», и даже «Ариэль»… «Снимали» почти «в ноль» голоса и инструментальные партии, и шпарили «близко к тексту». Играли всех и вся, почему-то обходя вниманием лишь две группы – «Pink Floyd» и «Автограф». Может, потому, что подсознательно мы понимали: их нужно слушать, а не играть…
«Автограф» и «Pink Floyd» я слушал тогда практически ежедневно, кайфуя от каждой ноты ни на что не похожей гармонии. Особенно круто звучало это на виниле с качественной «вертушки», в наушниках «на всю». Нечто феноменальное – гитара Гилмора, или голос Беркута! До мурашек!
Проверив почту, и уже собираясь выключать компьютер, я вспомнил про Оксану и «солиста «Арии».
– Забыл. Поискать же хотел, узнать кто этот парень-то…
Несколько десятков тысяч ссылок Яндекса тут же выдали мне фото Мартиного папы.
–Позвольте, это же Беркут... Так вот на кого он похож... А при чём тут «Ария»? Он же с «Автографом» в Америку уехал… Вернулся, значит… Ну надо же, Артур Беркут – мой сосед! А ты и не знал, Толя…
3. Poco a poco, legato
С Оксаной мы снова встретились на площадке возле детского сада примерно через неделю. Пока наши дети гонялись по горкам и лавочкам, мы опять разговорились о музыке. А о чём ещё говорить? Хочешь – не хочешь, у меня всегда всё почему-то сводится именно к музыке.
– Я вчера был в гостях у Лёвы Варданяна. Он учился в Гнесинке вместе с твоим Артуром. Привет ему передавал. Левка у меня иногда бывает. Вот бы им встретиться.
– Ага, спасибо. Я передам Артуру, Толь. Ваша бабушка вчера сказала – ты стихи пишешь. А Артур музыку иногда сочиняет. Вот бы вам вместе попробовать что-то сделать.
– Вместе? Да запросто…
Я глупо рассмеялся, представив своё графоманство в устах всемирно известного певца, и мы распрощались…
Ох уж, эта Оксана-шутница… Ох уж эта наша бабушка…
4. Adagio
Писать я начал всего лишь за полгода до знакомства с Оксаной. Не писал, не писал, а тут вдруг взял, да и записал. Стихи я вообще никогда не любил. А читал их последний раз ещё в школе, на уроке литературы. Даже само слово «стихи» всегда вызывало у меня какое-то отторжение. Не моё это…
Странно как-то всё вышло. Как у Мэла Гибсона в фильме «Чего хотят женщины». Упал- очнулся - услышал...
Шёл я как-то утром по обледенелой улице, неудачно поскользнулся и с размаху грохнулся на спину, плашмя, во весь рост, больно ударившись головой. В голове закружилось и зазвенело.
– Вот и всё, – подумал я, – Такие удары не лечатся…
Половина дня на работе прошла в ожидании тошноты, головной боли и других, столь же приятных признаков сотрясения мозга. Однако, вместо этих признаков, к концу для я ни с того, ни с сего ответил зарифмованным четверостишьем на пришедшую мне смс-ку в стихах. Смс-ка была от моей знакомой, которая умела и любила рифмовать слова, красиво укладывая их всего в четыре строки. Мне всегда это казалось непостижимым. А тут я сам вдруг ответил ей той же монетой, почти не задумываясь. Она даже перезвонила.
– Что это было?
– Не знаю.
– Ну это ты написал? Как?
– Я. Понятия не имею…
– Круто. Попробуем ещё раз?
Мы попробовали ещё несколько раз. Она пересылала мне свои шаржи-эпиграммы, а я, почти сразу же, отвечал ей в её же, полушутливом стиле. Интересная была игра. Жаль, ни одной смс-ки не осталось.
Шишка на голове постепенно прошла, а охота писать так и осталась. В течение полугода я почти постоянно что-то записывал. И если раньше, много лет подряд, я постоянно слышал внутри себя какую-то музыку, то теперь в голове у меня зазвучали слова, настойчиво требуя своего зарифмованного выхода наружу. А выходило, на мой взгляд, не очень плохо. Постепенно написанное стало нравиться даже мне самому, и я окончательно понял, что увязаю в этом деле всеми конечностями.
Зачем во мне всё это тогда появилось и почему мы с Артуром оказались соседями? Наверное, затем, что у него скопилась целая куча мелодий, на которые нужны были тексты.
Ничто ж не случайно…