СЕНТЯБРЬ
Сентябрь — кудесник, чудотворец,
святоша, схимник, чародей,
в златой узде держащий горец
в бессмертье рвущихся коней.
Под ярким слоем тех румян,
что наложила осень-дива,
скрыт умирания изъян,
природы увяданья диво.
Сентябрь — таинственный чертог.
И кажется: ещё немного,
едва взойдёшь ты на порог,
лицом к лицу столкнёшься с Богом...
ЛЕСТНИЦА ИАКОВА
За околицей несется околесица —
и скрипучая ведет на небо лестница,
а по ней потоки встречные — то ангелы,
заклинают, говорят: "Начни всё набело!"
Жизнь начни свою с листа пустого, чистого!
Помолись сперва — отчаянно, неистово —
чтоб нечистый вновь не путал, не обхаживал,
чтобы чистым родником — не чёрной скважиной
жизнь текла твоя по долам да по рощицам —
видишь, небо словно синий стяг полощется:
ты судьбу свою перепиши инаково —
знать, не зря снуют по лестнице Иакова
эти ангелы с крылами белоснежными —
лучезарными и светлыми надеждами...
...Околесица несётся за околицей —
и раскаявшийся грешник Богу молится.
А вокруг пылает осень просветлённая,
как купина та — огнём не опалённая,
словно Золушки-зимы святая крестница,
что спустилась к нам с небес по этой лестнице...
ВОРОЖЕ́Я
А за окном всё ярче, всё рыжее,
как будто роща вспыхнула пожаром,
и старая ветла, как вороже́я
предсказывает будущее с жаром:
— Вот будет тебе, барин распрекрасный,
дорога дальняя до синего поморья,
где холод лют, где долог день ненастный,
где нет ни дома, ни поклети, ни подворья.
И сгинешь ты, мой барин, там навеки —
в безлюдной пустоши, в пустыне снежной, дальней,
где скованы навек моря и реки
тяжелыми, нетающими льдами...
Там белый волк и белая волчица
своим печальным, заунывным воем
покличут стаю — и она помчится,
как конница лихая перед боем.
И белый снег впервые окропится
горячей человеческою кровью —
тебе черед настанет удивиться:
она не оказалась голубою...
Кровь на снегу, растерзанное тело,
следы жестокой, но недолгой битвы.
А солнце, словно мячик пожелтелый,
запущенный наверх бейсбольной битой...
____
Настала осень — тоньше и нежнее,
прозрачней роща в краевом изгибе...
и старая ветла, как вороже́я,
мне предвещает скорую погибель...
"КАРТИНКИ С ВЫСТАВКИ"
Ты посмотри, какое волшебство!
Как будто нас с тобой заворожили —
в унылом, обреченном статус-кво
"Картинки с выставки" нечаянно ожили!
Несутся сани сквозь пургу и ветер,
и льётся звон с окрестных колоколен —
он миру нашу тайну рассекретил —
что я тобою безнадёжно болен.
Я видел сон, как мы с тобой нагие
любовным ласкам и утехам предавались,
и ты светилась вся, как Панагия,
а я был лучезарен, как Новалис...
А за окном Звенигород звенит —
и мчатся всюду тройки с бубенцами,
и солнце, вознесенное в зенит,
милуется с небесными гонцами...
Но сон растаял. И пейзаж неброский
вновь засерел за окнами "коробки"...
А диктор объявил: "Модест МусОргский!"
Сквозь тучи луч пробился — нежный, робкий...