Они восхитительны - эти двадцатилетние мальчики, они прекрасны в своей непокобелимой уверенности в том, что на них циклится весь мир, в желании его изменить, в буйной дерзости до фанатичного блеска в глазах; многие из них умны и бесшабашны.
Они горят, как спички, и ломают твоё железобетонное спокойствие и уверенность в непреложной схеме бытия, и ты думаешь: а вдруг... А вдруг за тем и поворотом и правда солнце, дайте мне этот чёртов шлем, посадите меня на байк, и ты проникаешься их животным магнетизмом, их свечением, отвязной энергетикой, и эти милые дети с всклокоченными вихрами вдруг становятся символом того, что ты любил когда-то, потерял, а вот теперь снова нашёл.
Как будто не было неумолимого крушения личных идеалов и понимания, что жизнь-таки взяла верх и обтесала тебя "по своему образу и подобию", научила осторожности, толерантности, не рубить сплеча, дуть на воду, находить подходы...
Внезапно ты решаешь: "Да ямбись оно всё хореем через амфибрахий, подскакивая анапестом!", собираешь символический узелок предвзятых мнений, топишь в ближайшем пруду и гордо съёбываешь в закат, напевая "Но пасаран!")))