Давно не жгли, и холодно свече,
прибой в мозгу не знает об отливах,
из всех мертвецки мыслимых речей
мертворожденная зовется «ливер».
Блокада «вверх» и «вниз», и «раньше», и «потом»,
«вокруг» и «вглубь», и, словно в параллели
с наивностью запятнанным листом,
во мне опять играют на свирели.
Ей докричаться стоит ли труда,
как бабочке, пришпиленной к планшету,
когда слова заброшены «туда»,
а здесь падут игрушкой рикошета.
Но ждет свеча, мечту огня храня,
последнего смертельного касанья,
когда падет телесная броня
восторгом ритуального сгоранья.