Мы для нас, они для них.
В темном зале гул затих
И подмостки обвалились,
Краски с декораций смылись,
Все куда-то унеслось,
Утонуло, не спаслось.
И свеча в руке потухла,
И сирень в саду пожухла.
И пожухлую сирень
Уложили стопкой в тень,
Под навесом до зимы –
Уложили сами мы.
А когда метель завоет,
А когда февраль завоет
И в трубе опять заноет,
Разгуляется отважно
Черный ветер ночи сажей
И задует в доме свет,
На столе задует свет,
Заметет тропинки след
За кулисы, в пустоту...
Роль на языке, во рту,
А наружу не выходит.
Буря мглою хороводит,
Приглашая всех к столу
На священную золу,
К чашкам с розовой каймой.
Патефон молчит – немой.
Звук не долетит сюда,
Здесь давным-давно беда
Съела даже моль в шкафах.
Тишина висит. В шарфах
Два сидят Сарданапала
И Луна с небес пропала –
Закатилась за комод.
А вишневый огород?
Продан, срублен и в бетон
Он навек запечатлен,
Лишь две капельки пурпура –
Абсолютная натура –
На ладони у меня,
В феврале восьмого дня.