А лето обещало быть сухим.
Озёра зеркалами замирали,
чтоб солнце отражалось без морщин,
чтоб меж кустов по водной магистрали
скользили водомерки без помех.
И стрекоза сидела на траве,
травинку незаметно обнимая,
почёсывая лапками брюшко.
Да пара суетливых паучков
по паутинкам к веточкам взмывали.
Но я боялась этой тишины,
в которой, не родясь, тонуло слово,
сетей, что пауками сплетены,
стрекозьих крыльев блеска неземного.
Боялась благодатного тепла.
Я мысли охлаждала как могла:
прозрачным льдом озёра накрывала
и циркулем чертила полюса.
Но холод от удушья не спасал,
и настоящих звуков было мало.
И длился бесконечно летний день,
свивался в кольца, рассыпался пеплом.
Метались чьи-то тени по воде
бесцельно, лихорадочно и слепо,
пугаясь отраженья своего.
А мне не нужно было ничего:
ни красоты знакомых с детства сосен,
ни набежавших рыхлых облаков.
Ждала тебя я тысячи веков –
и мой покой дремотный был несносен.