Побыть в глубокой тишине,
Где даже шепот потеряется, как эхо.
Где часть судьбы осталась в стороне.
Но прошлое нельзя назвать прорехой.
У каждой ночи имя просыпается с луной,
А в снеге, при дожде на безымянном блюде.
С любовью скрытой, мудрой и сухой,
Как кашель при сырой простуде.
Здесь пахло пылью залежалых дней,
И сединой, что появлялась блеском.
И ложью в близости, но неродных людей.
И триумфальным постоянным треском.
И унижением в словах властных и пустых.
Что старость кралась, догоняла с тройкой.
Смотрю я в зеркало, в отражение кривых,
Зима осыпалась местами инеем так стойко.
А за плечами ничего, что можно пожалеть.
Ведь человеку не дается ничего при жизни.
Лишь право только непременно постареть.
Как ягоды у высушенной вишни.
Вы можете судить, ругаться, растоптать.
Пытаясь доказать, что я совсем не нужен.
Мне старость шепчет: «Научись, прощать,
Тех, кто душой с рождения простужен».
Я знаю, что вы ищете в зеркале моем.
Свой страх, что постареете когда – то.
Я помогу вам и сделаю достойный ход конем.
И не возьму за это никакую плату.
Вам станет легче старость оценить.
Как первое проросшее земляное семя.
А вы о ней, не думайте, а успевайте лишь любить.
Ведь человек имеет только отмеренное время.