Вот великая Русь. Где?
Вот великая Русь. Тут.
Как наполненный сном изумруд.
Что лежит на замерзшей воде.
Но капель уже падает в сон.
Между водами стыла земля
Коей неба тень сходит в поклон.
И во хладе быть боле нельзя.
Над равнинами злачный покой.
Здесь так тихо. Как встарь. И всегда.
И тень неба, вдруг, станет рукой.
И протянет из бездны года.
Все столетия нитью огня
За вершину зацепит Кремля,
И душа тихо спросит меня:
"Здесь ли русская вотще земля?".
Без ответа вольется в звезду
Пламя вещее вещих времен.
И ответ уж и сам я найду:
У руки, что лишь тенью в поклон;
Что распятье святое и зов.
И вся боль и все счастье людей.
Будто небо твердит: будь таков.
Будь для веры, будь в духе сильней.
Между светом и тенью игра:
Той игрой пробужден изумруд
Сердца томного, но и пора
Приниматься тем сердцем за труд.
Блестки яркие света внутри
Уж становятся пламенем дня.
И там образы: только смотри.
Витязь латный взошел на коня.
Меч достал плавной сильно рукой.
И поднял над равниной шутя.
И за ним необъятная рать.
Сколько есть их — воздвигнут покой.
Разметут орды нежити прочь.
Не страшась за свое умирать.
Гласом ветра нагрянула мочь:
Клич дала. Седовласая мать
За версты возле дома стоит,
Перекрестит опять небосвод.
Сын ее родной кров отстоит.
Отведет от земли мрак невзгод.
Не допустит погибели их.
В глубине изумруда печаль.
Ветер будто нечаянно стих.
И смотри: сокрушается сталь.
От мечей сокрещенных искрит.
Бьется удаль за жизнь да на смерть.
Изумруд пока временем спит.
Вроде нечего тут и смотреть.
До конца еще не пробужден.
И веками рассвет в нем испит.
Слава, радость, бесчестье и стон.
Все имеет, о всем его свет,
Что уж ярче и кутаясь в тын,
Открывает для неба секрет:
Он есть сочный, прочнейший рубин.
Ну и будет попозже шутя, —
Обратится свеченьем в экстаз.
И предстанет равнине Дитя:
Неизбывный духовно алмаз.
Вот великая Русь. Где?
Вот великая Русь. Тут.
Как наполненный сном изумруд.
Что лежит на замерзшей воде.
Но капель уже падает в сон.
Между водами стыла земля
Коей неба тень сходит в поклон.
И во хладе быть боле нельзя.