"Что в имени тебе моём?" -
сказал поэт,
но сам при этом знал,
что его имя -
всем бездомным - дом -
настолько сильно
в жизни он страдал
в отчизне,
где стихи - почти грехи...
В любой отчизне и в любом краю,
в любом столетии - слова души тихи
пред шумом - возлюбивших плоть свою...
Ты скажешь:"Пушкина едва ль читал
бомж грязный, ныне спящий под кустом!"
А я спрошу:"Ты в снах его бывал?
Ниц падал блудным сыном пред Отцом?"
Про солидарность с горем говорил
другой поэт..."Несчастных по темницам -
я не расстреливал!"- ещё один твердил -
любил его за эти строки третий,
разыгрывая в лицах
то, что видел
днесь, здесь -
в стальном,
прижизненном аду...
Пишу стихи,
люблю судьбы дуду,
в которой смертника в полоску робы -
не испугалась милость Божья: петь
сквозь смерть,
вне раболепия и злобы...
Что в имени тебе моём,
коль ты согласен
с телом умереть?!
На свете в именах
таится бег от гроба,
ни хлебом лишь
жив каждый человек,
томимый тягою духовной жажды,
что в небо,
алчущих прекрасного, однажды -
казнящим тленное
Господним серафимом,
бросает именем
сквозь дьявольскую тишь,
заполонившей мир,
безъименной
утробы,
чей правит бал -
текущих льгот
кумир,
его не называя -
я назвал,
есть имена,
в которые плюёт
народ,
собой раздвинувший -
бессмертья времена...
Страдальцев на земле -
Голгофский крест спасёт
глаголом,
воссиявшим в личной
мгле
любого,
кто любовью
призван зычно -
не помышлять
о выгодном здесь зле...
Доходов не даёт
стихов тетрадь,
но имя в ней -
сквозь тленное растёт,
как в благодать -
в уменье
сострадать
живущим всем
небесным вдохновеньем,
оторванным от рыночных проблем
способностью на Бога уповать
там,
где чертям -
от сатаны везенье...