Когда тебя режут вся жизнь, как перед глазами:
увидишь и детство, и маму в красивом платье,
Святого Отца с закрюченными усами,
сидящего в белом кресле над небесами,
твердящего о греховности и расплате.
Когда тебя режут, тогда-то и понимаешь,
что нет ничего ценнее обычной жизни:
возможности видеть и наслаждаться маем,
возможности слышать и жить по законам стаи,
сражаться за то, чтоб глотку не перегрызли.
Когда тебя режут, как титры, бегут минуты,
твоё подсознание чувствует жадный скальпель.
Прослыл бунтарем, и вот ты лежишь разутый,
раздетый, распятый, загнанный в угол, утлый,
ненужная драка стала последней каплей.
И вот ты распластан, низвергнут и уничтожен,
совсем ничего не решаешь. Господь решает.
По добрым делам припомнит и подытожит,
по глупым поступкам вычтет и перемножит,
и скажет:
- Ещё не время. Я возвращаю.
Сквозь гул голосов, гуляющих по палате,
донёсся один: очнись, мой сынок родимый.
Глаза открываешь - видишь людей в халатах
и шепчешь себе: хватит на драйве, хватит,
ведь мамины слёзы просто невыносимы.