Ностальгия
(письмо подруге)
Ностальгирую ли я по Томску?
Москва не дарила меня вдохновением, скорее, она его убивала, но первыми, написанными здесь, строчками были:
«Я изменяю томским тополям,
Прельщаясь красотой московских клёнов…»
Я влюбилась в осенние клёны. Есенинская строчка «как старый клён роняет тихо листья» для меня ожила и поразила своей абсолютной точностью. Ни одно дерево не сбрасывает листья так, неспешно и сосредоточенно отпуская их в полёт по одному, словно ребенок - бумажные самолётики, и они торжественно вальсируют на ярко-зеленый, поражающий пышностью и свежестью, осенний вроде, газон. Я не могла знать этого раньше, я ведь никогда не жила среди клёнов. Весной я узнала каштаны, когда они поставили свои нарядные белые свечи, как новогодние ёлки со старых открыток.
В Кисловодске я увидела, что дерево с белым стволом – это нечто нереальное, мистическое, поразительно красивое. Их так мало здесь. Ты знаешь, ведь у подмосковных берёз кора серая, и того эффекта, когда «светло от стволов», нет.
Под Геленджиком, там наверху, за дольменами, Коля залез на дерево и нарвал грецких орехов. Это оказались такие зелёные яблоки, у которых вместо косточки – знакомый грецкий орех. А запах у мякоти такой, что им хочется дышать. А молочной спелости ядро, очищенное от горькой плёнки, на вкус – точь-в-точь как свежие кедровые орехи. Эх, орешков бы сейчас пощелкать, килограммчик - другой, как бы между прочим…. Когда мы прошли вверх по руслу Жанэ, открылся участок, где всё было розовым: и округлые камни, по которым течёт вода, и берега, и эта каменная стена. И я стояла там, как Киса Воробьянинов, который нашёл своё богатство, и даже мог потрогать его руками, но не мог унести с собой.
Земля красива, как хорошая песня. И что-то стонет внутри от невозможности эту красоту выносить. И не хватает лёгких, чтобы вдохнуть, и сердца, чтобы объять.
Ностальгия? Трофим поёт: «В мире столько мест, где я еще ни разу не был…» Я всё чаще подозреваю, что уже не успею осчастливить их все своим присутствием.