— Не пятнадцать тебе, — говоришь.
Не впадай, мол, в детство,
не выдумывай:
сказки — в книжках,
и пыль на них.
Но твоё мне вот это бездействие хуже злодейства:
никуда не деться,
коль
как кулаком
под дых.
Я стою, но ведь будто бы — падаю, страшно и стыдно:
жаркой слабостью в пятки
с поджилок течёт душа.
Я застыла,
а боженька в нёбо вопит в голосину:
если сделаешь шаг, это будет последний шаг.
...Потому что так хочется хохота и пионов,
чтоб от них задыхаться, как если бы на бегу.
Но ты можешь любить меня —
очень! —
лишь
сильно
спьяну.
Я так тоже хочу.
Да, прости меня,
не могу.