... Сегодня утром выпал снег. И хотя в вагоне поезда было уютно, но всё равно хотелось сесть где-нибудь у печки и смотреть на огонь... А вместо этого, за окном проносились маленькие, почерневшие за ночь, ручьи.
Какой-то, всепроникающий холод, чёрные речки и что-то ещё, бежало с другой стороны окна за ним рядом... Зачем они там бегут, он не понял, да и не хотел даже думать, хотя плечи его, как бы сами собой зябко и совсем непонятно ворочались, где-то сзади.
Состав поезда уже не ехал, он летел, стремительно убыстряясь и размазывая силуэты за окном. А он, сидя внутри, странным образом и как бы со стороны, видел то, как поезд со всем своим грохотом и едущими в нём людьми, как будто напролом несётся прямо в стоящий впереди огромный компьютерный монитор...
...Они уже давно догадывались, что он скоро придёт, и хотели найти, какое-нибудь занятие или отговорку, или хотя бы просто не думать о предстоящем. Ожидание беспокоило их, и им хотелось убежать и спрятаться, может быть даже в шкаф. Они ждали его и боялись, но когда он вошёл, и его губы дотронулись до её вспыхнувших глаз, бежать было уже поздно. Глаза улыбнулись ему прямо в губы, потеряв две тёплые слезинки. Нос – хихикнул, а губы полураскрылись ему навстречу.
Сначала, их губы замерли друг на друге, а потом, потеряв полное понятие о времени, стали скользить друг по другу, как будто, они пили и никак не могли напиться.
Он уже давно закрыл глаза и только слушал её дыхание, то порывистое, а чаще спокойное, и от этого у него ещё больше кружилась голова, потому что, когда он был внимателен, она могла забыться, а когда она дышала ровно у него вырастали крылья, уносившие его какой-то спиралью вверх.
...Они сжались от испуга, потому что он уже оставил раскрытые губы и мягко заскользил по её шее, мимо уха, вниз. Его губы становились всё ближе, а им хотелось заплакать. И вот, теплые и мягкие губы накрыли собой одну из них. Слёзы, в затуманенном сознании, не давали ей ничего сказать. Вторая, в это время, съёжившись, всхлипывала от стыда. Она же была совсем голой, и даже настольная лампа могла видеть её всю. Она бы хотела лучше провалиться. «Или пусть он прикроет меня рукой», - думала она.
А когда его губы, оставив первую из них, слились с ней, она больше никуда не хотела. Ей было хорошо и казалось, что она всегда жила вместе с его губами, они стали её частью. Она, по инерции, только тихонько всхлипывала дальше повторяя: «Осторожней, пожалуйста, мы ещё нужны, маленьким девочкам и мальчикам, мы их очень ждём»...
...За окном висели сумерки, фиолетовые облака подрисовывали небо акварельными мазками. Птицы, утром беспрестанно кричавшие, затихали в своих гнёздах, а строгая настольная лампа, повернувшись выключателем к стене, молча смотрела в никуда...