Мало кто поверит, но когда-то, в далёкой советской юности, я работала шофёром-милиционером. Впрочем, каким там шофёром... Мааааленьким таким полутораметровым шоферёнком, со смешной чёлкой и задорными конопушками на носу. Прежде, чем стать им, я два месяца обивала пороги больших и малых автохозяйств, пытаясь устроиться на работу. Но меня нигде не брали. Видимо, мой юный возраст, несолидная внешность и отсутствие водительского опыта не внушали кадровикам ни малейшего доверия. Я уже совсем было отчаялась найти работу по специальности, но тут какой-то добрый человек подсказал мне: «А ты зайди в милицию. У них там в гараже вечно шоферни не хватает – платят копейки, вот никто долго и не задерживается.»
Когда я постучала в кабинет с табличкой «Начальник отдела кадров Белановская Л.И.», из-за двери донеслось зычное:
– Войдите! – я вошла. За столом сидела женщина-гренадёр в форме капитана милиции. Кроме неё, в комнате находился ещё какой-то мужчина. Глянув на меня поверх очков, и стряхнув пепел с папиросы мимо пепельницы, женщина спросила прокуренным голосом:
– Чего тебе, девочка? – я слегка оробела, но всё же довольно бодро поинтересовалась:
– Вам водители нужны?
– Ещё как нужны! Зови его скорее. – и она выжидательно посмотрела на дверь.
– Кого звать?
– Как кого? – Водителя!
– Так вот же он, – ответила я. – Это же я – водитель!
Глаза гренадёрши округлились. Она явно не ожидала такого поворота... Пришлось показать ей своё шофёрское удостоверение. Придя в себя от неожиданности, кадровичка расспросила меня где я училась, и есть ли у меня водительский стаж. Мужчина, сидящий в кабинете, заинтересованно прислушивался к нашему разговору. На моё счастье, он оказался главным механиком милицейского гаража и приехал в отдел, чтобы обсудить с начальством нехватку водительских кадров в автохозяйстве.
Гренадёрша насмешливо предложила ему:
– Гена, ты объедь с ней хотя бы вокруг квартала. Посмотри, она вообще, рулить-то умеет?!
– Да уж как-нибудь баранку от колеса отличить смогу. – обиженно пробурчала я себе под нос, и мы вышли из кабинета. Я села за руль Газ-69, на котором механик приехал в отдел, и с удовольствием прокатилась несколько кварталов. Водить машину я любила, и водила её очень даже неплохо.
– Ну что? – спросила гренадёрша, когда мы вернулись в кабинет.
– Годится. – ответил механик. Вот так я и стала шофёром-милиционером.
Для начала меня посадили за руль громадного автозака, на котором перевозили арестованных из следственного изолятора в отдел и обратно. Справляться с этим монстром было трудновато... Чтобы меня хоть как-то было видно из-за баранки, мне приходилось подкладывать под сиденье пару кирпичей, а за спинку пристраивать свёрнутое старое пальтишко, поскольку иначе ноги не доставали до педалей. Это в современных автомобилях всё выдвигается и задвигается. А тогда приваривалось насмерть. Несмотря на все мои ухищрения, картинка была та ещё! По-моему, встречные водители, увидев меня за рулём автозака, напрочь забывали куда ехали. Тут ещё надо сказать, что в те далёкие годы встретить женщину за рулём автомобиля было равносильно тому, что встретить инопланетянина, разгуливающего по улицам. Во всём городе, кроме меня, была ещё только одна женщина-водитель. Пожилая такая тётенька, которая водила автобус до пригородного посёлка. И появление пигалицы за рулём милицейского автомобиля, конечно же, произвело в городе настоящий фурор.
Через месяц добросовестной работы меня поощрили тем, что пересадили на дежурный Газ-69. С ним управляться было гораздо легче. Когда я рассекала по городу на голубой милицейской машине с красной полосой на дверцах, и в красной же косынке в белый горошек на голове, встречная шоферня сворачивала головы вслед. Впрочем, прохожие тоже.
Но тут возникла другая проблема. Я всегда была жалостливой. Сердобольной, как говорила моя мама. Представьте себе, сколько зрителей собирала такая сценка: дежурный наряд вытаскивает из-под лавочки в городском парке пьяного до бесчувствия мужика, и кидает его в машину, чтобы отвезти в вытрезвитель. Я же бегаю вокруг и причитаю:
– Осторожнее, пожалуйста... Что вы делаете... Ему же больно...
Коллеги надо мной беззлобно подшучивали, конечно, но при этом старались вести себя более деликатно и вежливо с задержанными.
Когда слухи о моей впечатлительности дошли до самого верха, начальник горотдела милиции подполковник Вельмакин вызвал меня к себе «на ковёр».
– Ну, всё. Меня увольняют. – сказала я секретарше Галочке, с которой мы уже успели подружиться, и обречённо открыла дверь в кабинет босса....
Вышла я оттуда уже в статусе его личного водителя. Произошло это так: вначале Василий Фёдорович устроил мне допрос с пристрастием: откуда я родом, кто мои родители, не курю ли я, не увлекаюсь ли спиртным, люблю ли порядок... Убедившись, что я не подвержена дурным привычкам, и вышла из вполне благополучной семьи, он предложил мне пересесть за руль его служебной «Волги». Предыдущего водителя как раз за день до этого вышибли с работы за то, что он в нетрезвом состоянии использовал машину в личных целях, и вдобавок ко всему разбил её. Да и ухаживал за ней из рук вон плохо.
Недолго думая, я согласилась. И с тех пор моя жизнь изменилась кардинально... Бывали дни, когда мне приходилось работать с шести утра и до полуночи, потому что мой шеф в обязательном порядке выезжал вместе с опергруппой на все самые тяжкие преступления. А иногда я полдня просиживала в гараже, рядом со слесарями, забивающими «козла» в домино, и ждала вызова от начальника. Ещё Василий Фёдорович любил выходные дни проводить с семьёй за городом, на Мухинской турбазе. Это до сих пор самое известное, и, пожалуй, самое лучшее у нас место отдыха. Таким образом, я вынуждена была принудительно «отдыхать» вместе с ними.
Если машина начальнику была не нужна, он позволял пользоваться ею всем – своим замам, сыщикам, следователям, секретарше... С машинами в то время было туго – на весь отдел их было раз-два, и обчёлся. Чем только мне ни приходилось заниматься – выезжать на происшествия со следователями, сидеть в засадах с операми, развозить повестки с секретаршей... Даже ожидать любвеобильного зама под окнами его любовницы, когда он навещал её по вечерам после работы.
А ещё Василий Фёдорович очень любил хвастаться перед всеми тем, какой у него необычный водитель. Когда мы приезжали с ним куда-нибудь: в горисполком, аэропорт, в какое-то другое учреждение, я не раз замечала, как меня с любопытством разглядывают через окна, словно обезьянку в зоопарке. Но меня это нисколько не напрягало, а скорее даже наоборот – забавляло.
Так продолжалось несколько лет. Увлекшись романтикой своей не совсем обычной профессии, я поступила заочно в Хабаровскую школу милиции, а закончив её, стала работать следователем по дорожно-транспортным происшествиям. И вот тут-то водительский опыт здорово мне пригодился. Но это уже, как говорится, совсем другая история... В памяти же моей сохранилось столько всего, связанного с тем временем, когда я была шофёром-милиционером – смешного, увлекательного, драматичного и даже остросюжетного, что хватило бы не на один рассказ. Одного только я не могу понять до стих пор: как мне, девятнадцатилетней девчонке, могли доверить жизнь такого важного человека, как начальник городского отдела милиции?! Возможно, это произошло оттого, что нормальные мужики водителями в милицию работать не шли из-за маленькой зарплаты и ненормированного рабочего дня?
Ну, как бы там ни было, а этот свершившийся факт из моей биографии не выкинешь. Что было, то было. И я нисколько ни о чём не жалею. И, дай Бог, каждому прожить свою юность так же интересно и увлекательно, как довелось мне...