Из аварской поэзии:
Магомед АХМЕДОВ,
народный поэт Дагестана
Памяти Кайсына Кулиева
Я вижу Кайсына – поэта судьбы,
Что родину нежно к груди прижимая,
Идёт по планете, от края до края,
Минуя годов верстовые столбы.
А слёзы его на балкарских камнях,
Как будто цветы, расцветают повсюду,
И радостно людям от этого чуда,
И слово их греет сильнее огня.
Поэтом он был этих раненых скал
И этих камней, здесь чернеющих немо,
Поэтому сердцем Балкарии стал,
Которое бьётся в груди у Чегема.
Когда в роковой тот и горестный год
В безжалостные азиатские степи
Был изгнан его невиновный народ,
Он следом летел за ним преданней тени.
Настигла его эта весть на войне,
Но после раненья он вновь шёл в атаку,
Под сенью отеческой красного флага,
Не ведавшего о народной «вине».
Когда отгремела война, наконец,
В Москве разрешили остаться поэту,
Но с родиной изгнанной раны и беды,
Кайсын разделил, как терновый венец.
– Я должен быть рядом, – он кратко сказал, –
Себя добровольно отправив в изгнанье,
Почёту он честь предпочёл и страданье,
Чтоб людям смотреть, не мигая, в глаза.
Я был в его сакле отцовской не раз
И видел очаг, где незримые слёзы,
Застыли, как льдинки в лихие морозы,
А он всё равно для него не погас.
Кайсын был поэтом вершин и небес,
Они его книги читали запоем,
Балкария, сын твой родился героем,
Хотя никогда он в герои не лез.
Не зря же ему написал Пастернак
О праве его на земле «быть поэтом» –
Его он не в пыльных обрёл кабинетах,
А там, где до смерти один только шаг.
Он – радость и горе балкарской земли,
Слеза и улыбка родного Чегема,
Недаром на скалах его проросли
Цветами Кайсына стихи и поэмы.
Когда я в Чегем приезжаю опять,
Привычно ладони к лицу прижимая,
Я строки его, как молитву, читаю,
Вдыхая незримую их благодать.
Тебе лишь молился я, мой Дагестан,
Тебе неизменно был преданным сыном,
Но, как пред тобой, на колени я встал
В Балкарии перед великим Кайсыном.
Перевод с аварского М. Ахмедовой-Колюбакиной