I
… И было семь царей: жестокий Ромул,
Убивший брата; сабинянин Нума
И Тулл Гостилий; Марций был четвёртым.
За ним Тарквиний Древний, Сервий Туллий
И, наконец, Тарквиний – злой тиран,
Что прозван Гордым, – изгнанный из Рима…
Так говорят писатели из Римлян;
И Греки, что живут на побережье,
Имеют также схожие легенды.
Но был среди царей Карфагенянин
По кличке Сумасшедший Тирузан –
О нём молчат легенды и поэмы!
О нём молчат историки, чьё племя
Столь тщательно копается в помойках,
Что знает даже сплетни тех столетий;
Что всё расскажет Вам о рационе,
Найдя окаменевшее дерьмо!
…А третьим, всё же, был не Тулл Гостилий!
II
В морозные календы января
(что «январём» ещё не называли)
Себе избрали Римляне царя,
Богов узнавши мнение вначале
И должные обряды сотворя.
Великий Сабинянин, друг богов,
Ушедший в мир, откуда нет возврата,
Был перед смертью власть отдать готов
Племяннику, родному сыну брата,
Не испросив согласия жрецов.
Увы – племянник, быв доселе здравым,
Вдруг хворью подозрительной сражён.
И ныне, по наследственному праву,
Гостилий Тулл занять желает трон.
Однако ж, многим это не по нраву!
«Тулл слишком скуп» – неистовствует чернь.
«Тулл слишком жаден – морщится понтифик. –
Рим не обязан цензору ничем!»
А во дворце, в покоях дальних, тихих,
Читает свиток древний при свече
Карфагенянин гордый, воин славный, –
Почившего царя приёмный сын.
Из тех, кто Туллу статусом был равным,
Теперь остался только он один.
«Вот – царь!» – толпа решила своенравно.
III
О, своенравие народных масс!
О, лесть в глаза и злоба про запас!
О, двадцать шесть веков – но те же люди!..
О, легковерие – основа всех измен,
Когда корысть – и та рискует в плен
Попасть к людской бессмысленной причуде!..
Но таковы истории пути.
Следов Добра на оных не найти.
А значит, не Добро – «мотор» прогресса,
А некая вненравственная суть,
Чья мощь по трупам пролагает путь.
И наши жизни для неё – лишь средства…
IV
«Вы слышите: наш царь ещё скупей,
Чем Тулл Гостилий! День коронованья
Он отменил совсем; и даже асса
Не дал эдилу на устройство зрелищ!»
«Но говорят, он закупил зерна
В два раза больше прежнего, поскольку
Авгуры предсказали злую осень,
И Тирузан, заботясь о народе…»
«Вздор! Вздор! Зерно он «сбагрит» сицилийцам –
Набьёт мошну: ведь он – карфагенянин,
А те, известно, все подряд хапуги!
А после на корабль – и в Карфаген!»
«Нет-нет! Вы зря браните Тирузана!
Ведь это он детей легионеров
На всех раздачах приравнял ко взрослым!
Всех! – а не только воинских сирот!..»
«Но он же выгнал – наравне с рабами! –
Свободных
на строительство хранилищ,
на сбор маслин; на заготовку масла, –
нас, граждан Рима, – как рабочий скот!»
Бурлит Сенат. Авгуры предвещают
Неслыханные бедствия. Понтифик
Обижен невниманьем Тирузана
К богам: царь не приносит им даров!
В Патрициях созрело недовольство:
«Карфагенянин нас не уважает!
Он днюет и ночует с простецами;
Он римские традиции не чтит!»
V
Славный воин; читатель таинственных свитков;
Царь – пока на кругах не острятся ножи…
Из Грядущего волею Господа выткан,
И узоры на диво смелы и свежи!..
Ты «читаешь» народ словно древний папирус.
О, не смейся над тем, кем ты будешь распят!
Потому что народ твой, к несчастью, не вырос,
И не вырастет много столетий подряд!..
Грудью хора исторгнется «Аве, Мария!».
Устремится в незримые выси орган.
И, неслышно пройдя сквозь поля неземные,
Отрок спросит меня: «Кто и что – Тирузан?»
Я отвечу без всяких поправок на возраст,
Адресуясь к несомой Бореем зиме:
«Тирузан – это древний воинственный возглас;
Красный всадник зари, проскакавший во тьме!»
VI
«Что он придумал!.. Царственный Юпитер –
Один, как солнце?.. Все другие боги –
Лишь маски Всемогущего Актёра?..
Он сумасшедший! Римляне ослепли,
Безумца возведя на славный трон!»
Понтифик в гневе! Полное затменье –
Свидетельство грозящих миру бедствий!
Но царь беспечен: жертвы и закланья
Отменены! Народ в великом страхе.
…А ночью не смолкает скрип телег.
VII
О, Юпитер! Помилуй нас! Сжалься над нами!
Нескончаемый дождь губит наши поля!
Как раскисшее месиво стала земля.
И потоки уносят мосты над ручьями!..
Выпал снег, и морозы сковали пространства…
И понтифик внезапно стал к Туллу добрей:
«Это нам наказание за иностранца,
За безумца на троне великих царей!»
Тулл согласно кивает… Теперь неразлучны
Эти двое. Пусть щедр на раздачи «тиран» –
Гнев богов лишь сгущает тяжёлые тучи.
И тебе не осилить его, Тирузан!..
VIII
Тулл Гостилий сзывает собрание курий:
«Царь тайком продаёт сицилийцам зерно!
Я, бессонницей маясь, увидел в окно:
Два обоза на пристань отправились в бурю!»
Смята стража. Прислуга рыдает и стонет.
Царь убит. В чаше бедствий проглянуло дно.
…А от пристани к жителям римских колоний
Вверх по Тибру галеры увозят зерно.
IX
«…какой он «царь»! Он не был коронован
Короной братьев, Ромула и Рема,
Пришедшей к ним от пращура-Троянца!
Пусть будет, как и был – приёмный сын
Помпилия, дитя карфагенянки!»
Мой давний друг, большой оригинал,
Мне описал сей горестный финал,
Им узнанный окольными путями.
Вам передав подробно всё, что знал,
На том, Читатель, я расстанусь с Вами!