Все дело в том, что нечего сказать.
И, кажется, возможность есть и есть стремленье,
Желание что-либо показать,
Но нет во мне какого-то волненья.
Той искры, что заставить бы смогла писать и говорить,
Молчать, забравшись за вуаль тяжелых мыслей,
Иль кинуться вперед, как пес, сорвавшийся с цепи,
Или расслабить сжавшиеся кисти.
Что делать мне? Я сытый и довольный,
Как тысячи осовремененных племен,
Живущий в мире ласковом и рукотворном,
Навеки в нем остаться обречен
И жить, не зная чувства силу,
Животной мерзостью опять сменив его?
Такая бытность до концов корней прогнила.
Я знаю это, как составная часть ее.