А что со мной случилось-то? Что произошло?
Я беру своего друга за руку и веду его в дом. В доме убогое убранство: старая печь вся в белильных проказах и глиняных струпьях, кривой письменный стол - у стола отсутствуют две ножки и мы с мамой вынуждены ставить этот стол искалеченным краем к стене - так он держит равновесие. На столе две деревянные коробочки хохломской росписи - солонка и сахарница. И также росписная хлебница с отодвигающейся дверкой - дверка поскрипывает, оттого всегда можно услышать, что кто-то собирается перекусить.
В этом доме нет никакого оснащения, никаких удобств - того, что с такой легкостью проникает в обычные городские квартиры: ни электрического тепла, ни водопровода, ни санузла, ни ванной комнаты. Ничего. Только маленький зеленый палисадник, голландская печка, дырявая крыша, вечно шуршащие мыши, тонкие фанерные перегородки и шумные выпивохи-соседи за одной из них.
В палисаднике зато растут кусты малины, красной и черной смородины. У калитки растет предмет моей особой гордости - куст крыжовника, посаженный на этом месте еще моей прабабкой. Крыжовник матерый, густой, ягоды у него сочные - со склизской кашицей внутри. Райский вкус.
Я веду своего друга в дом, сажаю его за двуногий стол и предлагаю ему нехитрую снедь, таящуюся в глубине холодильника под названием «Свияга».
Картошку будешь? - спрашиваю я его. Друг утвердительно кивает головой и я достаю из холодильника белую, обжигающе холодную кастрюлю.
Нам по шесть лет. Мы уже большие.
Мне вовсе не трудно описать свои ощущения в тот момент, когда я угощаю своего друга. В груди как-будто лопается воздушный шарик и тут же радостный озон заполняет все мое существо; мне то жарко, то холодно; то я лечу, то вдруг стремительно падаю. Но мне - непременно божественно хорошо. Я лучусь, улыбаюсь, смеюсь, глядя, как мой друг с аппетитом наворачивает холодную картошку. Он пришел ко мне в дом, в мое убогое убранство - не побрезговал, не отказался. И это такое для меня счастье - ведь он человек.
С самого раннего детства люблю сказку про маленького мальчика, который приютил и накормил старого нищего, в конце истории оказавшегося Христом. Я веду своего друга в дом именно потому, что жду в своей старенькой лачуге голодного, изможденного, постаревшего и осунувшегося бога, чтобы обогреть его, накормить, напоить и уложить спать после долгой дороги. Почему? Это же очень просто. Я жду этого, чтобы исправить все ошибки вселенной, чтобы изменить ход мироздания, чтобы объяснить людям такую элементарную и, казалось бы, очень ясную вещь - бог не должен ходить по улицам голодным, что он должен быть любим, а не поругаем. Что предавать и распинать - это недостойно.
Мне шесть лет. Мне кажется, что подобное знание дано только мне одному и будто бы на меня возложена великая миссия рассказать о нем миру.
Я жду бога, чтобы сказать ему: «Ты не один - я с тобой!». Я хочу утешить бога, чтобы он продолжил свой вселенский путь повеселевшим и счастливым, знающим, что теперь у него есть я, который всегда ждет его на этой маленькой улице, в этом маленьком домике - всегда готовый предложить ему свою постель и крышу над головой. И холодную картошку.
А пока бога нет - я тренируюсь на своем друге и меня охватывают печаль и радость, разочарование и восторг, робость и смелость. Эти чувства сменяются во мне так быстро - словно кадры нового кинофильма, словно новогодние фейерверки - поэтому я не успеваю удержать в себе ни одно из этих состояний. Вероятно, это и называется счастьем.