Собрались как-то мужики
На межнациональный пир,
За ужином чтоб жён судить
И весь их женский мир.
На пир приехали мужи
Со всех земель, морей.
Здесь встретились все типажи,
Мужчины всех мастей.
Пред тем, как женщин обсудить,
Пред тем, как выступать,
Положено перекусить,
А также выпивать.
Их стол ломился ото зраз,
Вина любых сортов.
Садясь за стол за разом раз,
Не съесть им всех даров.
Галдят и спорят мужики
О женщинах своих.
Старух ругают старики
И учат молодых.
Напившись досыта вина,
Взял слово старый финн.
Он начал тихо, не спеша,
Обняв пустой графин:
- Ох, мужики, моя жена –
Одна из тех вершин,
Что покорить никак нельзя, -
Вещал седой блондин, -
Уж сколько лет я с ней живу,
Её не раскусил.
Она же, мать моих детей,
Попила крови, сил!
Её язык, как финский нож,
Остёр, не затупить…
- Ты в этом на меня похож, -
Решил другой вступить, -
Твоя жена с тобой остра,
Но это не предел!
Моя-то пилит, как пила,
Я до сих пор терпел,
Но больше нету моих сил,
Сегодня я напьюсь!
И пусть порежет на куски,
Плевать, я не боюсь!
Не зря болгарина жену
Зовут, как инструмент,
Которым режут всё вокруг,
И камень, и цемент!
Тут жалобно запел другой
Про жизнь под каблуком,
И пусть такого в чешках нет,
Чех смят, как сапогом!
Через весь стол, ему вторя,
Вьетнамец тост поднял
И чешек лютых всем мужьям
Здоровья пожелал!
Вьетнамки с чешками мужей
Не ставят ни во что!
На том сошлись стола того
И запад и восток.
Испанец подхватил бокал,
Желая говорить,
Но горло сжал испанцу жар –
Гнев мужа не излить.
Испанкой болен уже век
Седеющий брюнет,
Видать, он кушал с нею снег,
И сбил иммунитет.
- Как мир мужской несправедлив!
Индеец говорит, -
Моя мне мозг весь день клюёт,
Кудахчет и ворчит!
С индейцем рядом Джон сидел,
Он подхватил куплет.
Он говорил, бекон жуя,
Тряся в руках омлет:
- У нас с женой был уговор,
По поводу чего
Состряпан брачный договор –
Меж нами лишь «равно»!
Так вот, представьте, мужики,
Моей-то хоть бы хны!
Зараза знает, раз уйдёт,
То бизнесу кранты!
Не половину заберёт,
Созреет коль развод,
А дом, детей и вертолёт,
А мой на ранчо скот!
Меня спасает лишь одно
(Похвастал толстый Джон),
Бильярд, зелёное сукно –
На нём я фараон!
В американку каждый день
Играю я с женой.
Я поддаюсь, дам фору ей
И тем ещё живой!
- Со мной же всё совсем не так! –
Поляк заговорил, -
Я польку танцевать мастак,
Всю жизнь жену крутил.
А тут, случилась вдруг беда –
На гвоздь я наступил,
Распухла дьявольски нога,
Плясать я прекратил.
Тогда мы с полькой разошлись,
Она тверда была.
Иди, мол, дорогой, лечись,
Я попляшу одна!
Выходит, женщине мужик
Необходим тогда,
Как он достигнет высший пик,
Им сможет быть горда!
Тут господин из Нидерланд,
Послушав остальных,
Для храбрости глотнул вина
(Могли решить, что псих)
И вывалил на стол прибор,
Обугленный, большой.
Большим прибором был топор –
Страшилище лесной!
На миг притихли мужики,
Джон перестал жевать:
- Что с ним стряслось, ты объясни!
Нет мочи больше ждать!
- Вот, полюбуйтесь, мой топор,
Я с ним везде хожу.
Любому хаму дам отпор,
Любого порешу.
Не знал я горя до сих пор,
Когда второго дня
В печь запихнула мой топор
Голландка! Мне жена…
Решила суп она сварить,
Видать, из топора,
А мне теперь прибор лечить,
Жене благодаря.
- Сочувствую тебе я, брат,
Пью стоя за тебя!
Голландца венгр обнимал,
Слезою окропя.
- О Господи, а что с тобой?!
Кто так тебя избил? –
Нос венгра сине-голубой
Всех очень удивил.
- Я, братцы, сам здесь виноват –
Проспорил бабе спор.
За сорок лет, что я женат
Такой впервой позор!
Условие того пари:
Коль проиграешь спор,
То, миленький, стой и терпи,
Как чёртов мушкетёр,
Пока второй, кто победил,
Накрутит тебе нос.
Под старость так я получил
Венгерских слив поднос!
Панамец, сидя в стороне,
Сочувственно молчал,
Лишь иногда на голове
Панамку поправлял.
И выпито уж всё вино,
И сказано сполна.
Пора рубить в мир жён окно,
Вершить дела пора!
Собрали мысли мужики
В главах хмельных своих,
Со всей планеты земляки
От толстых до босых,
И тихий малый и бунтарь,
И рыжий и блондин,
Сложили к вечеру словарь,
Он только для мужчин!
По алфавиту в нём стоят
Их женщин имена.
Сейчас по списку огласят,
Начав, конечно, с «А»:
Американец – человек,
Назвал в бильярд игру
Американкой. Так навек
Он приручил жену.
Болгарин – муж и человек,
Болгарка – инструмент
(Жена не пустит на ночлег
За этот комплимент).
И венгр тоже человек,
Супружницу простил,
Но сливу всё же в словаре
Венгеркой окрестил.
Вьетнамками по словарю
Мужи назвали то,
В чём круглый год встречал зарю
Сапожник Мин Ши Хо.
Голландка – печь, несёт тепло,
Испанка – больше жар,
А если встретятся вдвоём,
То учинят пожар.
Панамка – головной убор,
А финка – острый нож…
Быть в чешках предпочтёт танцор,
Танцуя для вельмож.
Составив для себя словарь,
Мужчины разошлись
По жёнам, по своим домам,
Но прежде зареклись,
О тайном обществе своём
Ни слова никому!
С застолья реже шли вдвоём,
Скорей по одному.
Проснутся рано по утру
Мужчины-бунтари,
Хмельную пыль с себя стряхнут
Семей своих цари
И вспомнят про вчерашний пир,
Про созданный словарь…
Мужик, язык не распускай,
Молчание – янтарь!
Отныне, каждый раз, когда
С женой возникнет спор,
По-заговорщицки глядит
Тот на неё в упор.
А в это время в голове
Из словаря словцо
Всплывёт и тут же перейдёт
Улыбкой на лицо.
Помирятся теперь быстрей,
Обнимет муж жену:
Печь, сливу, грипп иль финский нож
Или в бильярд игру.