Над виноградниками небо
Хмельнее крепкого вина.
О, кем бы ты на свете не был,
Я на любовь обречена.
Он целовал глаза и губы,
Он говорил мне: «Ты – моя!»
Пусть тот, кто свят, меня осудит,
Пусть тот, кто свят, простит меня.
Была рабой, и - слуг имела.
Как страшно говорить: «Была!»
И юное любило тело,
И сердце славило царя.
Но ревность ненависть взрастила.
В ознобе легком, чуть дыша,
Царица к ложу подходила,
В руке холодной нож зажав.
Я умирала в день субботний,
И царь не смел похоронить.
Лишь старец, нищий и убогий,
Пришел глаза мои закрыть.
И сколько раз в ночи бездонной
Царь приходил ко мне, скорбя.
И я шептала Соломону:
«Всегда – и мертвая – твоя!»