Знаешь, Оля, 40 лет - вполне забавный возраст.
Кожа дубеет. Проблемы хрустят под ногами, как хворост.
Так монотонно и не переставая,
Что тишина, если и случается, почему-то пугает.
Ты не поверишь, к 40 прекращаешь плакать.
Лед больше не тает, и взгляд привыкает к мраку.
Просто кривляешься и ерничаешь по любому поводу.
Всегда ждешь удара, надеешься увернуться в сторону.
Любовь к 40, представь, уже не взрывает мозг.
Душа лишь плавится слегка, и вновь застывает как воск.
Скорей по привычке играешь в азартную игру
В слова, поддавки, дурака, пьяницу и прочую ерунду.
Играешь за фантики, за компанию и просто за интерес,
Хотя инструменты расстроены, кто по дрова, кто в лес,
Жульничают и фальшивят при этом практически все,
Неизменно делая вид, что на руках полно козырей.
А на руках, знаешь ли, обычно мелочь и суета,
И нож в сердце у каждого и боль в висках.
И партии не складываются ни в какую, просто беда,
Сплошные крестики - нолики. Кому-то на выход! Пока!
Не знаю, Оля, читаешь ли ты меня. Неважно.
Поздравляю с рожденьем того, кто умер назад лет двадцать,
Без пожеланий удачи, здоровья и прочих тостов.
Письма часто пишут не ради ответа, а просто.
Возможно, тебе и неинтересно, как это было бы.
Ведь вам тонкокожим цветам не понять суть дерева.
Дожить до седин и смириться с природы законами.
Стоять и занудно шуметь на ветру в такт с воронами.
Ведь вам с головой от любви навсегда разорванной
Уже никогда не понять всех тех, кто остался спасенными.
Всех тех, кто остался жить и в тоске смотреть
На ваши глаза и улыбки в ваши вечные 16 лет.