Они стояли, как свидетели Иеговы,
Держали книгу, усмехались невпопад.
Мое оружие - мое больное слово.
Точнее не одно, а водопад.
Они качали головою с укоризной,
Толкали в яму, не заметив, что я в ней.
Они грозили, что лишат нещадно жизни,
А я кричала, умоляла: "побыстрей!"
Потом смолила, задыхаясь в неудачах,
И каждый вдох меня заведомо кромсал.
Я пробиралась в лабиринтах, как незрячий,
Не понимая, есть ли Будда и Иса.
И все молитвы перемешивались в кучу:
Иврит или латинский - все одно,
Когда не знаешь, есть ли в мире твой попутчик,
Твое пристанище с малюсеньким окном
И малахитовая плитка под сугробом
В фамильном склепе - завершающий итог.
Зачем вообще мы вылезали из утроба,
Когда внутри вся наша сущность - эпилог?
Довольно веры, равнодушной и циничной!
Я больше не жалею ни о ком.
Нас взяли в супермаркете с поличным,
Когда мы воровали анаком.
И все наши попытки несуразны,
Довольно над работою корпеть!
Давайте я рожу тупую фразу
На радость обезумевшей толпе.
Они повеселятся сутки/трое,
Потом ее оставят на столе,
Ведь человек паршивенько устроен.
Особенно когда встает с колен
И на дом к нам врывается с брошюрой,
И говорит о боге впопыхах.
Пусть бросит же меня на амбразуру
Лишь тот из вас, кто вовсе без греха.