Ни черта это не стихи. Это нас с тобой
разбивают часы, заглушает ночной прибой.
Разделяют людские помехи и рассинхрон так, что каждый другого слышит наоборот. Это странная кинолента из дней и дней, где мы ходим, и каждый по-своему глуп и нем. Где внутри так жестоко ссорятся голоса, что ни слова друг другу вслух не дают сказать. Я дошёл до тебя, до души, острия ножа, чтобы знать, как друг друга не вычеркнуть, не сбежать, как обида не вытесняет собой любви. Никакое из проявлений такой любви. На такой высоте, на какой я однажды был, отрекаются от обвинения и борьбы, отзываются сердцем и чувством своим шестым на того, кто сумел запомнить и не остыл.
Я тебе не война, а, как раньше, покой и тыл.
Что есть гордое, отраженное в зеркалах? «Я пошёл бы к тебе, только ты меня не звала». А потом понимаешь, что нет никаких зеркал, кроме неба, в котором светятся облака. Этот рокот и шёпот, и цыканье сквозь губу обязательно станут со временем «просто будь», обязательно сбудутся, бурю в себе смирив. Это просто со временем вырастет изнутри.
Так из почвы сухой поднимается кипарис.
Это нас разбивают часы, городской прибой, это мы занимаем гордости на любовь. Это мы и глупы, и немощны, и смешны, если этому не находим путей иных.
Я целую тебя в эти звонкие облака.
Я не знаю, какого черта, когда и как.
Но ты слышишь меня.
Ты слышишь наверняка.
23.08.17