Вот и я среди вас, не сумевших посметь.
Тишина. Ни петух, ни визгливая медь,
Ни собака, ни колокол, ни тихий вздох
Не нарушат ее. Дом мой словно оглох,
Словно в сон провалился под тяжестью век,
Как смертельно уставший больной человек.
И вся боль, что всплывает нежданно во сне,
Отзывается трепетом в каждом бревне.
А по комнатам бродит, плутает старик,
Как в кошмаре ночном, обеззвученный крик
Он испустит, дойдя до закрытой двери…
«Возвращайся в постель свою или умри».
Пропоют петухи за окном, наконец,
И увидит старик, как его брат-близнец,
Лишь моложе на многое множество лет,
На пороге стоит. Дверь открыта. Рассвет
За плечами его. Манит встать и пойти,
И кричат петухи, и светло уж почти,
И глаза уж ясны, и уста горячи,
И слова, и деревья, и смех, и лучи –
Всё. Обрушилось, словно поток,
И на лик ледяной опустился платок.
Как же странно. Не знаю, но чувствую – да,
Через тысячи верст, через страх, сквозь года,
Сквозь чистилище, сквозь непроглядную тьму
Мчится светлый, безвестный спасать Кострому.