Дом «хрущёвская» надежда –
Полурай из кирпича –
Номер девять, корпус два под трафарет.
Две скамейки у подъезда,
Турникет в цвет кумача
И из гипса дискобол-легкоатлет.
Возле этой красоты, детский сад ещё,
От которого тропа к гастроному льнёт;
А чуть дальше голубиное «поприще»
И проулков колдовской приворот.
Во дворе подростков стайка,
У «безногого» авто,
Припаркованного кем-то с давних пор.
Здесь играли без утайки,
В «дурака» и в домино
И по взрослому курили «Беломор».
Ведь мы бегали тогда малолетками,
Время, пробуя на зуб, чтоб его понять;
А страна, всё гнала план пятилетками,
Обращая реки бурные вспять.
И по радио трубили,
Что построился завод,
Что сверх нормы кто-то взваливал на горб.
Чьи-то руки лес валили,
Где-то ТЭЦ ввели за год,
Даже Бог закурен был по самый лоб.
И дядь Фима Миерсон мясо с базы крал,
А у суженой его был ларёк пивной;
Их кровинка – сын Наум, маме помогал
Разбавлять пивко обычной водой.
Светка, тоже, в память вхожа,
Я по ней с пелёнок сох,
А она, всё баламутила мне кровь.
Ну а я, как тот «Алёша»,
По теперешнему «лох»,
Флирт обычный счёл за первую любовь.
Помню мамины слова, её мнение:
Ни к чему тебе сынок, с этой Светкой быть!
Пол района с ней в «таких» отношениях!
Как невест, нельзя порочных любить!
Оперились, повзрослели,
На свои пошли хлеба,
Появились крылья, что тут говорить.
И как брызги из купели,
Разлетелись кто куда,
И с друзьями детства перетёрлась нить.
Тётя Надя говорит: все разъехались –
Вовка в Ригу, Колька в Крым, Мишка на Урал.
У Серёги обувной бизнес в Чехии,
А Наум с роднёй в Израиль слинял.
Время памяти не стёрло,
Всуе матриц не сожгло,
С лентой снов не обошлось по-воровски.
Оно просто, как-то скоро,
В осень жизни унесло,
Не забыв укрыть сединами виски.
Я себя в себе нашёл – свою колею
Не лощёная она, да зато своя.
По какой воде плыву – ту и воду пью,
Хоть и лезет вверх цена бытия.
Старый дом пятиэтажный,
Полурай из кирпича,
Номер девять, корпус два под трафарет.
В синем небе змей бумажный,
В окнах лампы «Ильича»
И на весь подъезд один велосипед.(февраль 2005г.)