И Стикс, и Лета - улиц огоньки.
Мигалки едут, остальным - молиться.
Оракулы засыпаны, и жрица
Пророчествует, скуке вопреки.
Алхимии бегущая строка.
Слова бегут, спасаясь от чего-то.
Дельфиния в предчувствии полета
Глотает дым, и аура сладка.
Знакомые до боли письмена
сквозят из нераспутанных наитий.
Над Ахероном лестница в граните.
Петрополя в глухие времена
всех памятней пророчества на слух,
Прислуживали сфинксам и каменам,
"О спальное одро полундра-менам,
поляна орд, засилье белых мух."
(То муза ей диктует: палиндром.)
Летят они как некий хлороформ.
Вам чашу, флегетонный-змееносец.
Вослед зиме должна явиться осень,
Поскольку Лета требует реформ.
Молчите все, я слышу голос свой!
Единожды вступают в эту реку.
Он не зовет, а, повинуясь веку,
Цифири возвещает за строкой.
Откуда это радио в ушах?
Шифровка недокручена немного.
И по указке голоса немого
Ворота открывает падишах.