твои волосы, раскинутые по подушке, пахнут топленым светом, кофе и молоком, я прикасаюсь коже: сладкая, словно груши, мягко скольжу по шее
/спи — сохраню твой сон/
я, чтобы знала, всюду, в пыльных старинных книгах, в каждом затертом фото, между твоих ресниц, спутанный с мягким ворсом, пальцами в толстых нитях, в каждом глубоком вдохе
/смейся сквозь боль, дыши/
смейся, давай же, Венди, смейся сквозь пластик грусти, делай хоть что-то, слышишь, ну же, покинь карниз, двигайся в быстром ритме, может, тогда отпустит, позже еще успеешь лечь средь чужих могил
/ты не должна бояться/
Венди, прошу, не бойся, мир без меня не рухнет, гильзы уже дымят, в поле, покрытом сажей, нет и не будет больше алым покрытых листьев ровно до сентября
/не оставайся только/
помнишь ведь, обещала, что поплывешь за море, к прошлому срежешь нить, будешь стоять на пирсе в платье под цвет кораллов, в отблеске волн соленых сладкий ментол курить
/и вспоминать не станешь/
милая, всех не вспомнить, лица скользят, как тени, тонут с песком у ног, призракам в этом мире соль раздирает глотку, их не спасти, не пробуй — вытянут все тепло
/я ведь такой же, детка/
больше не мыслю здраво, губы сминаю — пусто, не ощутимы, злюсь и умоляю небо — пальцами по лопаткам — не оставайся Венди; мысленно весь горю, тело в огне и воздух, лезет со стен побелка, плавятся, словно сахар, тумбочки и кровать
/не просыпайся, Венди/
грушевый запах, пепел
/не поддавайся, Венди/
я не спасу тебя