Прошло два года, как бабуля с нами. Ко всем привыкла. Стала, как родня.
Уже не ходит с мокрыми глазами, и даже кличет дочкою меня.
Её все любят. Любят и жалеют. Она старицей платит за тепло.
А дети рядом с ней от сказок млеют. Всем хорошо. И на душе светло.
Конечно, мать сыночка не забыла. И в тайне от меня грустит о нём.
Ведь родила, кормила и растила. И грусть о нём сильнее с каждым днём.
Второе лето. Мы все в летнем доме. Здесь всем простор. Природа и уют.
Вдруг к дому джип подъехал незнакомый. Мужчина -"Здесь такие-то живут?"
"Да. да! Живут."- джип обступили дети. - "Идёмте чай пить. Нас как раз зовут"
На улице поднялся сильный ветер. И дети - в дом. Через минуту - тут.
А взрослые давно уж за столом : я, муж, бабуля и котяра с нами.
И незнакомец тоже входит в дом. Вошёл и встал пред нашими глазами.
К столу пытаюсь гостя я позвать. Он отказал, и с ходу Бабе Люде:
"Я за тобой. К тебе приехал, мать. Прости за всё. Мы же родные люди."
Она сидела, голову нагнув. Потом в глаза сыночка посмотрела.
Проговорила, горестно вздохнув : "Зачем тебе я? Для какого дела?
Чужие люди приютили вот. Я здесь живу. И им я, как родная.
К концу второй уже подходит год, как ты живёшь, меня не вспоминая.
Ты на вокзале бросил, сын, меня. Оставил, как бездомную бродягу.
А я ждала тебя четыре дня. Я думала, что там в могилу лягу.
Тебе, что было, всё я отдала. Я за душой копейки не имею.
Я документы даже не взяла. И лишь о них я до сих пор жалею.
А ты без документов мать одну оставил и не вспоминал два года.
Не пожелаешь это и врагу. Вина моя. Взрастила я урода.
Сейчас тебе что нужно, мой сынок? Что привело тебя сюда так поздно?
Тебе, что плохо? Ты стал одинок? Ответь мне честно. Умоляю слёзно."
Сын помолчал. На нас он не смотрел. И слова нам пока не молвил тоже.
И мы молчали, словно не у дел. Им всё решать. А мы решать не можем.
Я вспомнила, что много "лестных" слов сказать хотела я ему при встрече.
Про честь, про совесть, подлость, крови зов. Но вот теперь мне было не до речи.
Я просто испугалась, что сейчас решит вернуться к сыну Баба Люда.
Возьмёт и бросит ради сына нас. И прочь уедет вместе с ним отсюда.
А сын опять начал просить прощенье. Сказал, что в доме сына её ждут.
Что все изменят с ней своё общение. Что внуки в школу в этот год пойдут.
Что с ними надо быть кому-то рядом. И что жена решила мать вернуть.
Что плохо поступил, что был он гадом, но сам не знает, как мог обмануть.
Он много говорил. По делу и пустое. Мать слушала, смотрела на него.
И в комнате их, словно, было двое. Он и она. И больше никого.
Когда он выдохся, и больше слов не стало,он замолчал.Стал ждать,что скажет мать.
Она платок с карманчика достала и стала слезы молча вытирать.
Потом ему:" Так значит я нужна детей растить и вам варить супы?
А надоем, любимая жена велит убрать. И всё исполнишь ты.
Не знаю сколько мне ещё осталось. Хочу прожить в заботе и любви.
По жизни мне всего с лихвой досталось. И ты не сделал лучше дни мои.
Спасибо людям. Если разрешите, то с вами я останусь доживать,
А если -нет, то это мне скажите. И я не стану больше докучать."
И Баба Люда к детям обернулась. Хотела что-то им ещё сказать.
Но не сказала. Просто отвернулась, чтоб со щеки слезиночку убрать.
А дети кинулись к бабуле, обнимая. "Конечно, с нами Баба будет жить.
Ведь Баба Люда нам теперь родная." Ну, что ещё тут можно говорить.
Мы просто развели пред сыном руки. Она сама решила с кем ей быть.
Я, честно, не хотела с ней разлуки. Все мы её успели полюбить.
Мы радостно, вдруг, все заговорили. И гомоном наполнился весь дом.
И дети Бабу Люду облепили, в ладоши хлопали и прыгали кругом.
А Баба Люда, через смех и слёзы, пыталась что-то каждому сказать.
И муж сказал:"На полном я серьёзе. Ты,верно сделала.Ведь ты же нам, как мать."
Джип укатил, как будто не бывало. А мы живём. Как прежде все живём.
Большой семьёй - я б так обрисовала. И вечерами чай на кухне пьём!