Восторженные бабочки огня
слетаются на влажный сгусток ночи.
Их научившись мыслью изменять,
завариваешь чай и пьешь коньяк,
творишь миры как будто между прочим,
прокладывая времени альбом
кленовыми ладошками надежды -
чтоб отыскать в одном из дней, любом.
В заварничке небесно-голубом
вскрывается жасминовая нежность
и яблочно-коричная мечта
сбывается тепло, под гул камина.
На слониках, атлантах и китах
покоится до срока пустота,
придуманная лишь наполовину.