Я будто бы спал.
И во сне беспробудном всё грезилось,
что также я сплю.
А в обрывках вторичного сна
всё - клики и скрежет,
и вздохи сухие,
железные,
и в кашле зениток не кончается эта весна.
Апрель без конца...
Даже суток не пробило,
а гвозди снарядов, впиваясь в распятую плоть,
на нас прибивали бездомную тучу Чернобыля.
За чьи же грехи нам всё это?!
Но хоть
избавь от себя нашу местность, коли тебе можется,
о, туча!..
Она ж изгибалась, боролась.Но всё ж
последняя ласточка,
как маникюрные ножницы,
паутиночку чикнула,
на которой держался дождь...
И, как результат - цветут на листочке в клеточку
кровинки из кнопки курносой...
И тут объясняют тебе:
-На первое мая ты был на демонстрации, деточка...
-А кто виноват?
-Да, никто...
А и Б, что сидели у вас на трубе...
Бытуем, родные мои, в безвременье,
жуём привозные нитраты.
Не знаю, как вы,
но, когда возгласят на миру
при полном соборе фамилии всех виноватых,
то, может, тогда я проснусь.
И от удивленья
умру.
1987, Новозыбков