Посвящается Антонине Ивановне Равинской
Поэму о Дальней бабушке давно написать хотела,
Какие-то всё заботы мешали мне то и дело.
Где-то заметки пылились, где-то лежали наброски,
В памяти сохранились немногие отголоски.
А почему мы, дети, Дальней её называли?
Другая окраина города тогда казалась нам далью.
А с нами жила Акиловна. Мне шёл тогда пятый год…
Но вскоре всё изменилось и стало наоборот.
Жизнь переставила вехи, перевернула пути :
И к ближней – ехать и ехать, а к дальней – пешком дойти.
Маслом её портрет в юности я написала.
Чем-то похож, чем-то нет: что взять с непрофессионала?
Вы не судите строго художницу-самоучку,
Но взгляд удался, ей богу, а особенно – руки!
Пусть узловаты, скрючены пальцы от долгой работы –
Словно царицыны ручки их целовать охота!
Губы мои запомнили бабушкины морщинки,
Бабушкины сединки, мягкость округлых щёк…
Бабушкины словечки, бабушкины вещички –
Всё я слагаю в память словно в заветный мешок.
(Я ведь сама почти бабушка – пора подводить итоги,
Пока ещё мысли ясные, пока ещё носят ноги.)
Но это я прибедняюсь – в душе мне 17 лет,
Хотя в зеркала порою глядеться охоты нет.
Но что это я? Ведь о бабушке рассказ мой – и прочь помехи!
…Итак, родилась моя бабушка ещё в 19-ом веке,
И жизнь прожила достойную почти до конца 20-го,
Всё пережив, все войны трудного века, проклятого.
В Смоленщине родилась, в простой деревенской зыбке.
Названье того села – Сырокоренские Липки.
Смоленские говор и дух, привычки, ухватки, ошибки.
Так нежно ласкали слух Сырокоренские Липки.
И может быть, потому к стихам появилась охотка!
(Её называли в дому мечтательницей,» стихоплёткой»)
Была она самой старшей в крестьянской семье немалой:
Восемь сестёр и братьев нянчила и качала.
А бабушкиного отца звали Иван Савельевич.
Он был грамотей меж сельчан: сильный, высокий, вежливый.
Жёнушку, свет-Агафьюшку,он на руках носил.
Она-то росточку малого, а у него много сил.
И она, засмеясь, скажет так непременно:
«Я ведь раку по сраку, воробью по колено!»
И хотя родители бабушки были простые крестьяне,
Всем своим детям они дали образованье.
Учительская профессия была на селе в почёте.
Все стали учителями: Коля, Шура, Володя.
И бабушка моя, Тоня, в гимназии отучившись,
Стала с семнадцати лет учить крестьянских детишек.
Она отдавала делу всё сердце своё и душу,
И на уроках дети сидели, её заслушавшись.
А через много лет снова вспоминали сельские жители
Её благодарным словом:»Добра была учителка!»
С этих времён учительских сохранила она, между прочим,
Ровный, каллиграфический, очень красивый почерк.
Так же любовь к стихам хранила в сердце, в глубинке,
Потом в 90 лет шпарила их без запинки.
Учила она ребятишек, как должно было учить.
Но надо ж своих детишек, надо ж семью заводить!
Она уже перестарок по деревенским традициям.
И вот в 26 лет, как в омут, замуж за пана Равинского!
Он старше её лет на 20, и дети его- подростки.
Конечно, в связи с замужеством пришлось учительство бросить.
Она занялась хозяйством : крестьянская всё ж в ней жилка.
И вот огородом и пашней заведует наша «училка»
И радуется урожаям, но стихи писать продолжает.
Вот одно из них:
«Как на хуторе Равинского делать тырло для скота
Собралася вся округа, вся тут панская родня:
Шаповал Мосей с Михалкой, Раскопайко-малоросс,
Кузьма Фёдорыч Суминский пилы новые принёс.
Дружно пилы зазвенели с перекличкой топора.
Палки-щепки полетели прямо в тырло для скота…
Все сработали на славу, потрудились до конца,
И за это преподносят им хорошего винца.
…Наступили уж Петровки, сенокосная пора,
И по пояс зеленела посевная у нас трава.
Накосили сена вдоволь: можно лишний скот завесть,
А с унавоженной землицы хлеба столько ,что не съесть!
Приготовим хлеба всякого: и ржаного, и пшена,
Очень вкусного овсяного, и греча, и ячменя.
И в уездном городишке, Духовщиной что зовём,
В подарестном доме белом мы столовку заведём!»
Такая» сельская идиллия»: поля, посадки, речка, лес…
У пана польская фамилия , и мало денег в кошеле.
Как бабушка с паном жила, она говорить не любила.
Но двух дочерей родила, а сына не сохранила.
В младенчестве умер Алёша, но Олечка и Марусечка
Такие вышли хорошие - красавицы и лапусечки.
…Недолго идиллия длилась: война, а потом революция.
Братья пошли на братьев, кровавые слёзы льются.
Пан – ведь это осколок отжившего старого мира.
Может, пустить в расход? А лучше пустить по миру.
И вот в середине 20-х полный настал дурдом:
Семью лишили имущества, прав, а девок – в детдом!
И пан-интеллигент, Л. Л. Равинский,
Знаток и математики , и языков,
Уж больше никуда не пригодился,
Пошёл бродяжничать с протянутой рукой.
Да, жизнь пошла «весёлая». На скрипочке наш пан
Играл на свадьбах в сёлах. Был пан – да весь пропал!
Вином заливши горе, он пил и спился вскоре,
И умер без призора в канаве под забором.
…А бабушка не захотела сидеть на родительской шее.
Пошла наниматься в няньки. А жить стала в чёрной баньке.
Даже нельзя представить, сколько ей горя досталось:
Деток и мужа лишили – хоть помирай ложись,
Но бабушка была сильной и очень любила жизнь!
Она посадила у баньки маленький огородик,
А поросёнок Санька у неё был собачки вроде.
И долгими вечерами вязала при свечке в бане.
Порою недоедала, превозмогала голод,
Но подачки просить не стала – она была гордой!
Редко случалось ей видеть дочек.
Их лишь на лето детдом отпускал.
Девчонки выросли и , между прочим,
Пошли по материнским стопам:
Маруся – учитель в Сычёвской школе,
Воспитатель в Смоленске – Оля.
Обе – педагоги, продолжилась династия.
Для сердца материнского успехи дочек – счастье!
Сынок родился у старшенькой – Оли,
За лётчика замуж вышла она.
Но мирные дни закончились вскоре,
И началась ВОЙНА!
Как описать эти дни нам, войны не заставшим?
Никакой не жалко цены - только б вернуть всех павших.
Горечь утрат коснулась каждой семьи России.
Бабушкин род Михалёвых сильно война подкосила.
Война бьёт по самым слабым: старым и малым жителям.
Умерли, бед не выдержав, бабушкины родители.
С первых же дней на фронте братья её воевали.
Прислали в семью похоронки: погибли Миша и Ваня.
Погибли также племянники: Игорь и младший Вячек-
Совсем почти ещё мальчик.
Село было занято немцами. Свирепствовали полицаи.
Марусю за связь с партизанами чуть-чуть не арестовали.
Чудом она избежала этой участи страшной,
Через линию фронта ночью к своим перебравшись.
Но самое горькое горе бабушку вскоре постигло:
Ведь дочь её старшая, Оля, от рук партизан погибла!
Шла она из Смоленска навестить сыночка-Валерку,
(Он летом, ещё до немцев, гостил у родни в деревне).
На руках был немецкий пропуск - на продвижение допуск.
А партизаны, видно, предательницей посчитали,
Раздумывать долго не стали.
Пулей поставили точку за то, что панская дочка!
И вот двухлетний Валерка круглым стал сиротою:
Ведь и отец его, летчик, погиб, не вернулся из боя.
Забота о маленьком внуке легла на бабкины плечи.
А какой у неё доход? Малюсенький огород
И прокормить почти нечем.
А немцы деревни и сёла стали сжигать дотла:
Это их подлая месть за партизан была.
Оставшихся жителей вывезли на работы в Германию.
Постигла такая участь и бабушкину сестру,
И юного Женю – племянника.
А бабушка с малым внучком пробираться стала к Смоленску:
Ведь там когда-то был Олечкин дом,
И жили друзья и коллеги.
Пешком, на телеге, в машине!(когда повезёт, конечно),
Шли они очень долго - казался путь бесконечным.
Но вот ,наконец, и у цели! Людмила и Софья Дарзнек
Беженцев отогрели. Встреча была как праздник!
Олечкины подруги Валерика очень любили
И у себя на время оставить его решили.
А вскоре и наши солдаты освободили город.
Сколько радости! Счастья! Верили - кончилось горе!
Бабушка, чтоб прокормиться, работать в колхоз пошла.
Тяжко пришлось трудиться – такая разруха была.
Полола, косила, копала. В твёрдых мозолях руки.
Какую-то снедь посылала в Смоленск, любимому внуку.
…За долгие годы войны потеряли родные родных.
По разным концам страны разбросало как щепки их.
И бабушка долго не знала: Маруся её жива ли?
Сколь слёз пролила – не счесть.
Но вот, наконец, долгожданная весть:
Живёт на далёком Урале!
Два года с войны уже минуло. Валерику в школу пора.
С ним бабушка в путь и двинулась
В Пермь, на далёкий Урал.
Выстраданной, долгожданной встреча родных была!
Марусенька вышла замуж и первенца - сына ждала.
В бараке жила, в комнатушке с мужем и мужниной матерью.
На Крохалевке в детсаду работала воспитателем.
Но к сожаленью, Валерика пришлось в детдом отдавать:
Марусин супруг чужого не стал в семью принимать.
(И это потом откликнулось через десятки лет:
Сейчас Валерий не знается с нами – будто родства и нет.)
А бабушка сторожихой работать в садике стала.
Ей ночевать было негде – вот там-то и ночевала.
В таких стеснённых условиях прошёл почти целый год.
И ,наконец, ей тоже в бараке жильё детский сад даёт.
Комната чистая, светлая, в окошко с востока свет.
В этом бараке в Ераничах прожила она 30 лет.
А жить то на что? На какие шиши?
Коль даже всё время постишься,
На пенсию – просто смешные гроши –
Не больно-то разбежишься!
И вот сторожит она снова склады
С ружьём, со свистком, в тулупе.
Совсем как в кино «Операция Ы»,
Ну точно, как та старуха!
…Ниточка дней вилась и вилась,
То солнце, то снова тучка…
А вот, наконец, и Я родилась –
Любимая бабушки внучка!
И с этих строк повествование
Пойдёт с заметным ускорением
Не по чужим воспоминаниям, а по личным впечатлениям.
С высот прожитых лет, издалека
Моё младенчество встаёт, как из тумана.
На бабушкиных грелась я руках,
И мне порой она была как мама.
Когда с отцом до ссоры доходило,
Со мною часто мама уходила –
От унижений, криков, от всего –
К бабуле и на месяц, и на год!
Я обстановку бабушкиной комнаты
С подробностями вижу до сих пор:
Плакат-картинка, на стене приколотый,
Сундук старинный, колченогий стол,
В углу кровать солдатская, железная,
С геранью ярко-красной подоконник,
В другом углу за скромной занавескою
Видавший виды таз и рукомойник.
В юности я рисовать любила
И до сих пор храню я тот листок:
Пусть неказистый, но родной и милый
Комнаты знакомый уголок.
Да, жили бедно. Все тогда так жили,
И бедными не стыдно было быть.
Не пропадали – жили не тужили,
Ведь не хватало времени – тужить.
Бабуля подрабатывала нянькой:
Соседских нянчила то Олечку, то Ваньку.
Всегда носила для ребят в кармане
Дешёвые конфетки или пряник.
За бабушкой барачные детишки
Гурьбой ходили и смотрели в рот.
То она им почитает книжку,
Стишок расскажет, песенку споёт.
Устали её не знали руки,
Умели шить, вязать и мастерить.
Мне не забыть её тряпичных кукол,
Она любила детям их дарить.
На руках себе наряды шила –
Ведь в помине швейной не было машины!
А какие скатерти вязала:
Молнией в руках крючок летал.
По наследству скатерть мне досталась:
Сносу нет! Такая красота!
…..
Стоял на горке бабушкин барак.
А снизу шла железная дорога,
И вдоль неё осинник, березняк –
Лесопосадок полоса широкая.
Мы часто с бабушкой ходили в тот «лесок»,
То ягодку найдём, а то грибок.
Про ягоды особенный рассказ.
Поблизости был ягодный питомник
Такой большой, что не охватит глаз.
Росли смородина, малина и крыжовник.
А мы их с бабушкой прилежно собирали –
Такое дело было нам «в охотку» -
Часть ягод непременно получали
Бесплатно, за хорошую работу.
Я часто летом с маминым детсадом
На дачу ездила в селение Ергач.
Там сосны – выше корабельных мачт,
И лес густой стоял так близко рядом.
Как-то бабушка приехала к нам в гости,
Мы втроём по ягоды пошли
И в глухом, но урожайном месте
Столько земляники вдруг нашли!
Ароматной, спелой и румяной –
Только собирай, и только «ах»!
Эти земляничные поляны
До сих пор стоят в моих глазах!
В это лето всем на удивленье
С урожаем просто повезло:
Земляничного душистого варенья
Мы сварили целое ведро!
Про ягоды , наверно, хватит.
Рассказ мой дальше потечёт.
Вы спросите:»А как же мальчик?
Валерка, бабушкин внучок?»
Парнишка подрастал в детдоме,
(Раз уж судьба ему - детдом).
Мы ездили к нему за Каму
На пароходике речном.
Валерий возмужал, учился,
Он очень рано повзрослел.
Ещё до армии женился.
Ребёнок вскоре подоспел.
Так стала бабушка прабабушкой.
(Серёжка – вылитый папаша).
Но мало петь пришлось про ладушки,
Кормить мальчонку вкусной кашей.
Добраться было нелегко, в Закамске жили далеко
В какой-то глиняной хибарке.
Потом ещё родилась Галка.
И с ней недолго бабка водится.
Засобирался наш Валерка
На историческую родину,
Поближе к городу Смоленску.
АЭС там строить начинали
И дать квартиру обещали.
…….
Сейчас хочу я рассказать
Про бабушкины увлеченья.
Она любила шить, вязать,
Но самым главным было – чтенье.
Она активнейший читатель
В библиотеке поселковой.
Хоть шёл девятый ей десяток,
Не пропускала книжки новой.
Но обожала больше классиков:
Крылова ,Пушкина, Некрасова,
Толстые, Алексей и Лев,
Лежали часто на столе.
Бабуля меня приохотила к чтенью.
Так стала и я с детских лет книгочеем.
И каждый раз в день рожденья
Ждала я заветного мига:
Ведь лучшим подарком от бабушки
Была, конечно же, книга.
С годами слабело у бабушки зренье,
Что было не очень радостно.
На смену книгам пришло увлеченье
Новое. Это – радио.
Не пропускала ни одной передачи интересной.
А любимою была «Встреча с песней»!
Она писала в редакцию с заявками письма Татарскому.
Но было ли исполнение? Не ведаю к сожалению.
Её большое пристрастие – старинные песни, романсы.
Их часто она, бывало, тихонечко напевала.
Вязала – пела. Слушала. Мечтала.
Она старела. Я подрастала.
Нужно хоть немного вот о чём сказать:
Бабушка любила письма всем писать.
В них и изливала свой душевный жар.
Для того и создан эпистолярный жанр.
Поздравлять любила с праздниками очень
Близких и соседей, магазин и почту,
Не забудет баню, садик и Госстрах-
Ведь тогда открытка стоила пятак!
А главные её адресаты были два младших брата.
Я выросла, работать стала, её исполнила мечту:
Увидеть дорогого брата. Свозила бабушку в Москву!
……
Нелёгкою была судьба у брата Николая.
Прошёл он, душу не сгубя, сквозь тяготы ГУЛАГА.
Его денщик-собака предал, откровенно говоря,
За то, что царским офицером был ещё до Октября.
Отсидел на Соловках, потом прошёл Сибирь,
Но не сломился, накопил запас душевных сил.
…….
Брат с сестрой не видались 50 с лишним лет!
Молодыми расстались. Нынче ж – бабка и дед!
Долго не могли наговориться:
Столько фактов важных, неизвестных.
Брат был по профессии учитель
И преподавал язык немецкий.
Рассказал о судьбах деток и внучат,
Как на пенсии проводит время,
И совсем немного про ГУЛАГ-
Ведь ещё была запретной тема.
А вечером с бабулей романсы напевал.
( Жена подыгрывала на рояле).
Шутил, смеялся, юмором блистал-
Таким запомнился нам дядя Коля.
В ту незабвенную поездку московскую,
Мы посетили галерею Третьяковскую.
Приобщась к великому искусству,
Обогатили сердце, ум и чувства.
И бабушка, хотя и уставала,
По многим залам бодро прошагала.
…..
А ещё через два года новая была поездка:
Я, и бабушка ,и мама покатили до Смоленска.
Там с Валеркой повидались,
С Лидией, Серёжкой , Галей.
Жили те в вагончике, и новая квартира
К сожаленью им пока что не светила.
Вспомнив давнее прошлое, побывали в Пречистом,
В том селе , где когда-то моя мама училась.
Потом наш путь лежал в Каширу. Там тоже близкая родня:
Сестрицы бабушкиной, Шуры, сын, дети и его жена.
Нынче, посмотрев на фотографии,
Приятно вспомнить эти путешествия,
Страны огромной нашей географию
И достопримечательности местные.
……
Годы шли. Царил в стране застой.
Дефицит, нехватка даже мыла.
Бабушка, не знаю уж за что,
Почему-то Брежнева любила.
Может быть, за то, что нет репрессий
И была чуть-чуть прибавка пенсий.
В возрасте, воистину преклонном,
Она жила по-прежнему одна
И по мере сил своих старалась
Всегда себя обслуживать сама.
Пыль вытереть, цветы полить,
Сварить нехитрую похлёбку…
Но трудно стало в магазин ходить,
Почти что за две остановки.
Ведь уже за девяносто ей.
Ум ясный, но не те силёнки.
И стала бабушка на склоне дней
Как будто бы моим ребёнком.
Я её старалась опекать
И почаще у неё бывать
Здесь всегда тепло я получала,
Рисовала и стихи писала,
Бабушке на суд их отдавала..
Под конец и бабушка успела
Пожить в благоустроенной квартире
Примерно этак годика четыре.
Вода ,и газ, и ванна – все удобства.
В отдельной комнате уютная кровать.
Комфорт и никакого беспокойства,
Но что-то стала бабушка скучать.
Сидела на балконе, смотрела на закат
И умерла буквально на моих руках.
Спокойно, не намучив никого совсем,
А было ей без малого 97!
Подошло к закату её время.
Вот и всё. Закончена поэма.
…….
Бабушка! Спасибо за уроки,
За любовь , за всё , что нам дала!
Не забудут правнуки и внуки
Светлый взгляд и заповедь добра.
20.09.2017