Угрюмый сыч кричит, жуткий клич в ночи,
Трепещет тусклый огонек свечи,
Душу мысли тяжкие, как черный дым коптят,
Внушают, будто я у злой судьбы в когтях.
Жизнь мою, окутал с детства сумрак черный,
Брел бесцельно я, – скиталец обреченный,
Среди людей я одинокий призрак,
Не пир веселый на душе, а скорбь и тризна.
Детство беззащитное в уродливых рубцах,
На жестокий жребий обрекла рука отца,
Мое детство – травля, лай и лязги гончих,
Мучат призраки меня, не прогнать мне прочь их.
Озлобленную душу горечь корчит,
Я изнемог так жить – Мой Бог,мой Кормчий,
Моя надежда – об овце заблудшей притча,
– Мой Пастырь! Без Тебя я обреченная добыча.
– Защити нас и укрой в Твоей Любви,
Чтоб питон не подстерег и не обвил,
Чтобы жизнь, – как раб, не влачить в неволе,
В чулане мрачном, скорчившись от боли,
Как мотылька в сачок, не изловил чтоб ловчий,
Не угасли чтоб, не опустели очи,
Сладкие мечты не поглотило смерчем,
– Боже! Тяжкий гнет мне облегчить нечем.
Под заманчивой личиною в обличьи
Разоряет душу зло, – как гнезда птичьи,
Разрывает, как бойцовский пес – отчаянье,
Я в мрачном тупике и в одичании.
В тесных кандалах, я тягочусь жестоко,
В темном подземелье, в страхе и тревоге,
– Боже! Освяти меня зарей Востока,
В вольной жизни я пленен, а не в остроге.
В глубь увлек густой и дикий, ночной лес,
Дитя блуждая в нем, бежит от монстров,
Иного нет спасенья, кроме как с небес,
Люди не пойдут искать на зловещий остров,
В глубь увлек густой и дикий, ночной лес,
Дитя блуждая в нем, бежит от монстров,
Люди не пойдут искать на зловещий остров,
Иного нет спасенья, кроме как с небес.