Суровый, чем-то страшный человек
С красивой длиннокудрой сединою.
Его слова, как холодящий снег,
Укутать могут и согреть собою.
Под снегом будет ноль, и можно жить.
И я порою думаю: "А если…"
Такого можно просто попросить,
И он годами будет, сидя в кресле
Глядеть на копошение семьи
И радоваться глубине покоя.
Уже седой, он незаметно дни
Сведёт к нулю и, не простясь со мною
Истает, или в черную дыру
Нырнёт, оставив тысячу вопросов
И записи. И вскоре на семью
Посыпется обилие запросов.
Учёный, он оставит свой архив
С заветом не давать кому попало.
И мы, порою папочку открыв,
Узнаем то, чего нам не хватало.
Узнаем мы, что гены - как роман,
Который прочитает не генетик,
Что сорняка прекрасный стройный стан
Венчает голова, не просто цветик.
Огромнейший особенный архив
С наукой, что в Союзе процветала
В семье моей?! Но, путь себе закрыв,
Я ширить отношения не стала,
И он уехал, кудрей седина
И древний меч теперь уж в Гималаях.
Да, древний меч в руках держала я
И думаю, катаясь на трамваях,
Что вновь давала добрая судьба
Мне шанс прийти к тому, чего желаю.
В духовный мир открыла двери я,
Но не пошла, а почему? Не знаю.
И это далеко не в первый раз.
Дождавшись новой встречи, не решусь я.
И буду локти грызть в последний час,
Но и тогда останусь прежней, струся.