Кадят, потрескивая свечи,
и батюшка последний псалм гундосит.
Вот входят четверо, берут на плечи
и гроб с покойным вон выносят.
На кладбище серО, уныло, сиро.
И настроенье случаю подстать
как будто горе всего мира
стеклось сюда, чтоб скорбью стать.
Скорбят друзья, родня рыдает,
вдова и дети безутешны.
В последний путь дантиста провожают.
Он стоматолог был успешный.
Вот с бюста спало покрывало
вновь стон сорвался с многих губ,
когда предстал на пьедестале
большой, здоровый белый зуб.
И скорбь еще сильней пронзила
сердца друзей, проникла в души.
Родня опять заголосила,
вдова размазывала тушь.
Но был чудак, он улыбался.
Сначала тихо, сам себе.
Затем открыто рассмеялся,
что не понравилось толпе.
Он идиот – родня косилась.
Лишку хватил – друзья решили,
но гуманизм, явив и милость,
его все ж вежливо спросили:
Чему смеёшься, друг любезный,
ты в час печали и утраты?
Для смеха вроде бы не место,
не время смеху, это зря ты!
- Мы в этом мире смертны все
и живо я себе представил,
когда мой час пробьёт последний,
мне тоже памятник поставят.
Но есть серьезная причина,
чтобы смотреть на то с заботою.
- Смешного здесь чего, скажи нам!
- Я гинекологом работаю.