Прости мне, Боже, страстность миражей,
за жуть тюрьмы, - прости Екатерину.
Но дух не сломлен. Здесь не бьют уже,
как прежде, в окровавленную спину
борцов за мировой социализм.
Сидит теперь один боец террора.
Не трогают, - Аллахом он храним, -
пребудет в гордости, но не в позоре.
Он проведёт в запрелых лагерях
все двадцать три невыносимых года.
Невеста с ним всегда, - его свобода.
Он верен ей, и, век не матерясь,
он каждый день коленями на коврик!
И воссоздаст заветную мечеть,
а вор-сокамерник, - не протрезвевший дворник, -
на шконку в это время сможет лечь.
К ним сквозь решётку снизойдёт Аллах.
Пройдёт по камере, и станет тихо-тихо...
Заплачет дворник. Зэк забудет страх,
склонённый к изреченьям аль-Фатиха.