Штиль.
Золотым сном
спокойствия
околдованны действия -
каждый медленный миг.
И запрятаны в огненном
безрассудном суждении
о незыблемой истине,
что остались одни.
В звездном инее ожили
пустота, власть и скованность.
И остался безропотный
невозможный каприз.
Как тревожатся севером
две, разбитые облаком,
омерзительно схожие,
и красиво нашедшиеся.
Может здесь, обернись.
Снова ночью и вечером
будет ждать дня за этими,
что сожгли себя сами,
вместе с кожей и снами,
ожидая найтись.
Как же страшно, неправда ли?
Как же страшно, неправда ли?
Да спокойствием сделаны,
завершается этим же,
словно те же огни.
И тепло быть потерянным,
и тепло вновь стать пленником.
Но оно лишь от холода,
заржавевшего голода
потерявших земли.