Бредово, и гением вяжет
до нельзя тугая в нигде.
Сизоокая блажь
крылом на шее маячит.
Не в мочь. Чьи пестокрылы?
Чьи перстенёчки?
Везде. Куда занесло ураново,
рождаясь, трепещет мой плащ.
И плачь агнцево
разносится по Пангее.
В лоскуточках и перекатах.
До двойки и точки.
До точки и двойки.
Одни семёрки.
Хотя б яхтой покачать
эфир.
В шепчущих - ореол и
скрытая нежность.
Когда разбужен слухом
листочка, разбивающегося
о крылышкование Ктулху.
И засияли в молитве купола.
Золото-жар, сто жал, пожар.
И гнедая копытом сеяла страх.
А взгляд - до дьявола снегопадом
запорошил гул на ступнях.