И нарты в обстановке, что звалась -
полярной ночью, двигали собаки.
Снега старались всячески солгать им
о месте нахождения.
Пробравшись
вглубь Арктики все крикнули: "За власть
простого человека над пространством!" -
распив при этом наспех флягу спирта.
Вся Арктика - скупой промёрзший пласт
без видов.
Мороз крепчал. Бесцветный керосин
безбожно прогорал в огромных лампах.
Но сила, что была в собачьих лапах
расходовалась бережно. И в марте,
лишь восемь псов, что выбились из сил
издохли утром.
Все пути на карте
сошлись в один, что был бесспорно точным.
Давило чувство: я - внебрачный сын
снегов и ночи.
И каждый вспоминал весь путь о тех,
кто был оставлен там - за океаном.
И ветер прозаически кивал им,
касаясь подбородком нарт и шапок.
Среди снегов малейшей из потерь,
они считали - неподвижность шара.
Один из них шептал: "Прошу, не лезьте!" -
в руках сжимая выцветший портрет
не-вес-ты.
Путь к полюсу был труден. Сколько фляг
они распили выйдя на прямую?
Сказать непросто. Только ветры дуя
со всех сторон, имели счёт всем тратам.
Как в битве прорывая левый фланг
упряжки мчались к цели. И вот там-то -
сошедший с нарт юнец, крича: "За папу!" -
воткнул в тяжелый снег огромный флаг,
и вдруг заплакал.