Слагая жизнь на стыке двух столетий,
Я всё пытаюсь выгнать – только зря! –
Из головы хмельной два октября:
Семнадцатый и девяносто третий.
О вы, Лахесис, Атропос и Клото!
Вы Клио преподносите клубком нить
Истории. И как же тут не вспомнить
То, что сказал суровый Бисмарк Отто:
«Все революции похожи друг на друга,
Как пряжки на ремнях моих солдат.
ИДЕАЛИСТЫ в час вечернего досуга
Идею революции творят.
Затем ФАНАТИКИ вдыхают в тело
В пробирке сотворённого дитяти
Свой пыл: «Круши! Долой!» И вот уж рати
Болванов с топорами рвутся в дело.
Ну, дорвались! Ну, сокрушили. Ну, долой…
А дальше-то куда, пути не зная?
И как? Доволен ты, болезный мой,
Тирана поменяв на НЕГОДЯЯ?
Твой новый вождь, надежда всей страны,
С тебя сдерёт последние штаны.»
Да, дядька Отто, прав ты был фатально:
Все три градации вписались идеально
В наш быт. За что купил – за то продай:
ИДЕАЛИСТ, ФАНАТИК, НЕГОДЯЙ.
Семнадцатый. Седьмое ноября.
И рвётся плебс, надеждами горя,
В мир грёз. Держи, восторженный дурак,
И зверства Сталина, и брежневский бардак!
Вот девяносто первый. После – третий.
Увы, за столько лет на белом свете
На йоту не прибавилось ума:
Не нравится тюрьма? Вот вам сума.
Ну, всё! Достала прошлого труха!
Я уж похож на крикуна с «Болота».
И, чтоб не проканать за идиота,
Сменю настрой – и даже метр стиха.
Мне грезится: я на границе,
Таможней тщательно обнюхан.
Плевать на Канны-Варны-Ниццы –
Даёшь мне добрый старый Мюнхен!
Да нет же, не на ПМЖ:
В России я рождён - и сдохну!
Но на дворе – октябрь уже,
А я который год уж сохну
По пиву солнечной Баварьи.
У них там нынче фест пивнючий!
И, коль Господь мне подал случай,
По гроб себе я не прощу,
Коль этот случай упущу!
За мной, Иванушки да Марьи!
Пивко и нимфы – вот отрада!
Жизнелюбив я, вот вам крест!
Боёв октябрьских мне не надо –
По мне милей Октоберфест!
Мой кайф – красотку усладить,
Хмельным друзьям попеть романсов,
За честный труд – срубить финансов
И в кабаке их просадить!