И опять в тишине полевой
жизнь припомню, которую скомкал,
и запахнет забытой травой,
и захочется плакать о ком-то.
Я не знаю, какая трава
так со светом меня обручила,
но она неизбывно жива
и зовётся, наверно, кручиной.
Мне навеки её не нарвать,
ни в какие венки не добавить,
можно только глаза закрывать
и вдыхать эту терпкую память.
О летучие наши пути!
Вот и воздух судьбой пропитался...
Это поле, что жизнь, перейти,
где томительный дух заплутался.