Карамёш

             авторский сказ



- Кара-мёш!.. – разносит горное эхо.
- Кара-мёш!.. – перекливаются ручьи и реки.
- Кара-мёш!.. – шумят могучие кедры.
- Кара-мёш!.. – шепчет тайга.
Кто не знает Карамёша? Ты не знаешь Карамёша? Вы не знаете Карамёша? Ну так слушайте!
Жил когда-то на Алтае бедный юноша – пастух. Звали его Карамёш – могучий кедр. Был он сирота. Кто его родители – не знал. Да и никто не знал. Старый охотник Янарчи нашел его младенцем недалеко от своего аила, под могучим кедром. Мальчик был завернут в шкуру красного волка.

- Кара-мёш, Кара-мёш,- говорил старик, обращаясь к кедру.- Ты, должно быть, знаешь, чей он сын? Скажи, кто его мать?
Но кедр молчал.
- Эх, кара-мёш, кара-мёш…- бормотал расстроенный старик.
Старый Янарчи жил один. Он был так стар, что не ходил на охоту. А изменить привычке не мог. И видели люди: выйдет Янарчи из аила, дойдет до могучего кедра, посидит немного и домой возвращается. Так каждый день.

Жалели люди старика. Помочь ему некому было. Накормить некому. Голоден будет, а куска лепешки не возьмет. Гордый был старик. Поэтому хитрили люди. И оставляли возле могучего кедра кто чегеня, а кто курута кусок. Иной раз и толкан находили у могучего кедра Янарчи.
А тут, поди ты, младенец!

Так появился в аиле старого Янарчи Карамёш.
Повеселел Янарчи. Часто забегали соседи, чтобы помочь старику. Янарчи от помощи не отказывался.
Мальчик подрастал смышленым, ловким. Все свои знания старик ему передал. Видя, каким бойким растет Карамёш, нет-нет да и вспомнит Янарчи слова мудрого шамана: «Мальчика береги. Сам Хозяин тайги за его спиной стоит. Шкура красного волка, редкого зверя, его знак!»

… Нет ничего вечного в мире. Не стало Янарчи. Умер. Ушел Янарчи и унес с собой детство Карамёша.
Пропитание мальчик добывал себе охотой. Соседи его не забывали. Так и жил.
С тех пор прошло много времени. Карамёш вырос. Шкура красного веря облезла. Как выпадал ворс из шкуры, так прибавлялась сила в Карамёше.

Заметил однажды силу и ловкость юноши зайсан-байх – жирный ленивый Чоорбок.
- Вот славный пастух для табуна моих огненных кобылиц,- сказал себе Чоорбок.
И стал Карамёш пастухом Чоорбока. Сколько новых троп узнал, на скольких перевалах побывал Карамёш в поисках лучших пастбищ. И везде оставлял Карамёш свой след – картину, выбитую на лице скалы. Так разбежались по Горному Алтаю танцующие маралы, дерущиеся тигры, джейраны…Возвращаясь однажды с летнего пастбища, решил Карамёш искупаться в источнике. Искупался. Почувствовал слабость во всем теле. Прилег отдохнуть, уснул. А проснулся – не досчитался одной огненной кобылицы Чоорбока.
Что делать? Лучшая кобылица пропала! Еще раз осмотрел Карамёш все вокруг. Нет нигде кобылицы.Вернулся юноша к источнику расстроенный. Верный пес его в глаза хозяину виновато смотрит.
- Скрыть… Не сказать хану… все равно узнает… И тогда хуже будет. Скажу,- решил Карамёш.

Только он собрался сниматься со стойбища – услышал стук лошадиных копыт. Каурый скакун вынес к источнику всадницу в богатых расшитых золотом одеждах.
- Стой! Стой, Карлагаш! Ну, хватит танцевать, ласточка!- осадила всадница скакуна.
Всадница не заметила Карамёша. Она спешилась и стала раздеваться.
Юноша смущенно отвернулся и затаил дыхание: выдать себя боится. Карамёш не видит девушку, только слышит плеск воды. Это целебные воды аржана касаются ее тела.

… Вот она плеснула воду себе в лицо и засмеялась… Вот фыркнул конь – это и в него она плеснула водой.
Вдруг услышал Карамёш нетерпеливое: «Карлагаш! Карлагаш!»- и столько в голосе было отчаяния, возмущения, столько мольбы, что Карамеш оглянулся.
Возле источника стоял мужчина. В руках его были одежды девушки.

- Отдай платье хозяйке!- приказал Карамёш.
Мужчина оглянулся. Карамёш увидел искаженное злобой рябое лицо Чодура.
- Чодру! Верни одежды!- повторил Карамёш.
Тот криво усмехнулся и бросил одежду в источник. В арчимаке Карамёша лежала шкура красного волка. С ней он не расставался. Шкура, конечно, не так хороша, как одежды девушки. Но все же согреться ею можно. Карамёш достал шкуру зверя и решительно направился к источнику.

Чодур, заметив в руках Карамёша шкуру зверя, сник и тихо произнес:
- Так вот ты какой… сын Красного волка! Тебе повезло… Не прихвати ты этой облезлой подстилки, с тобой случилось бы то же, что и с огненной кобылицей Чоорбока! Мало того, что ты пас кобылиц на священной вершине и осквернил целебные воды аржана… сейчас опять ты встал на моем пути! Благодари Красного волка, что он твой отец! Иначе…И Чодур, не досказав всего, ушел.

Карамёш отдал шкуру девушке и стал разводить костер.
Весело потрескивал сушняк. Над огнем жарилось мясо кулады. Капли жира падали на угли и с шипением превращались в ароматный дымок.
- Кулады – большая и хитрая птица. Нужно хорошо знать ее повадки, чтобы суметь подстрелить. Кто открыл тебе секреты редкой охоты?- спросила девушка.
- Янарчи. Мой второй отец.
- А первый? Кто был первый?
- Не знаю…
- Я поняла – ты пастух моего отца, Зайсана Чоорбока,- продолжила разговор девушка.- А я – Сурлай, его дочь. Скажи, что случилось? Почему потерялась любимая кобылица Чоорбока?...
Да ладно, что случилось, то случилось. Я помогу тебе… Мы скажем отцу так: купаясь в целебном аржане, я оступилась и начала тонуть… Ты оказался поблизости и спас меня. И за то, что Дух источника отдал меня, за мое спасение, мы принесли в жертву огненную кобылицу. Я думаю, отец простит тебя.

Карамёш, казалось, не слышал того, что говорила Сурлай. Он священнодействовал над горящими углями. Выхваченные из костра угли вспыхивали яркими светляками и гасли у его ног, слабо мерцая…
- Карамёш, ты совсем меня не слушаешь…- обиделась Сурлай. Она подошла ближе к юноше, увидела то, что он сделал, и воскликнула: - Ты чудесный мастер! Даже горящие угли послушны твоим рукам. Прекраснее этого я ничего не видела. Жаль только, что этот портрет я не смогу взять с собой. Но ничего, вернемся - и ты сделаешь мой портрет на лице Голубой скалы.

- Сурлай, - спросил девушку Карамёш, - почему ты приезжаешь к этому источнику? Он так далеко от твоего аила…
- Почему? Сама не знаю. Нравится мне здесь…Гуляла как-то и выехала к источнику. С тех пор часто бываем с Карлагашем в этих местах.
- А Чодур? Его ты раньше не всречала?
- Нет. Места безлюдны. Источник находится далеко от самого близкого селения.
- Как не далеко, а даже ты нашла дорогу сюда. Ты смела Сурлай. Но…не мешает быть осторожнее. Я думаю, Чодур – человек хана Шипкая. О хане говорят: «Если ты хочешь увидеть большую грязь – загляни в душу Шипкаю». Неспроста Чодур пришел к источнику. Неспроста взял твои одежды. Ты была ему нужна. Зачем?
- если Чодур и впрямь человек Шипкая, его появление понятно. Шипкай давно хочет, чтобы я стала его третьей женой. Он дважды приезжал к отцу. Отец запрашивал большой калым. Это меня и спасало…Шипкаю легче украсть женщину, чем платить за нее выкуп.

- Я –то думал, скупее Чоорбока нет зайсана на алтае. Видно ошибался…
- Да. У Чоорбока два подбородка. У Шипкая три. У Чоорбока две пуговицы халата жирный живот расстегнул. У Шипкая - три. Судить по животу – в Шипкае жадности больше. Поэтому и украли люди Шипкая нашу огненную кобылицу. Лучшей ни у одного зайсана не было.

- Вот оно что…- задумался Карамёш. Тишину нарушило неожиданное приветствие:
- Якши ба! Якши ба! – к костру вышел старик в одеждах шамана.
- Я слышал… Здесь упоминали имя моего хозяина Шипкая,- произнес он.
«У людей Шипкая мягкая походка дикой кошки, им нельзя показывать спину»- подумал Карамёш.
Шаман, видя, что на его приветствие внимания не обратили и к костру его не пригласили, поднял глаза к небу и сказал:
-Когда семеро братьев смотрят в целебные воды аржана, приходит время омовения.
Шаман направился к источнику. Зачерпнул из него воды. С водой вернулся к костру. Без слов окропил свое лицо. Брызнул в лицо Сурлай и Карамёша.

- С этой минуты ложь не коснется вас,- сказал шаман,- …тайны мира откроются вам.- Я – Кексе, улуса Шипкая, вызываю дух Ульгеня.
Шаман ударил в бубен и заплясал возле костра, что-то бормоча себе под нос. Потом он резко остановился. Присел на корточки. И заговорил быстро-быстро, заглядывая в глаза юноше:
- Великий Ульгень сказал мне: открой Карамёшу тайну Красного волка. Готов ли ты узнать ее? Ответь мне!
- Готов,- произнес Карамёш.
- Год твоего рождения был черным годом. Засуха съела все пастбища. Выпила речки и озера. Звери и птицы ушли из вызженных мест. Так гневался Ульгень. В улус пришел голод. Чтобы выжить, люди искали в тайге корни сараны и ими питались. Твой отец Чопош был самым кротким и смирным… Кто бы мог подумать, что он решиться убить священного зверя. Но он это сделал. Он убил Красного волка! Убил… чтобы ты и твоя мать не умерли с голоду. Так в ваш аил пришла жизнь. В другие – смерть. Это гневался Хозяин тайги. Люди проклинали Чопоша. Они говорили: «Великий Ульгень гневается… А теперь и Хозяин тайги наслал на нас болезни. Все из-за Чопоша. Из-за того, что он убил священного зверя!».

Чтобы умилостивить Хозяина тайги решили в улусе принести жертву. Сказали люди: «Из-за Чопоша Хозяин тайги наслал мор. Так пусть сын искупит вину отца!». На поляне разложили костер. Осталось вдохнуть в него душу, дать огня… И тут все услышали: «Остановитесь! И помните! Те, у кого находится шкура Красного волка, неприкосновенны! Я, Хозяин тайги, дарю мальчику жизнь. Но, чтобы впредь… никто из вас не поднимал руку на священное животное, я накажу Чопоша… До конца дней своих он не увидит сына!». С этими словами к костру вышел Хозяин тайги в образе охотника. Взял мальчика, завернутого в шкуру Красного волка, и ушел.

С тех пор, Карамёш, твои родители живут одни. Они не искали тебя, боясь навлечь гнев Хозяина тайги. Но и до них дошел слух, что воспитывает тебя старый Янарчи. Они радовались – ты жив! И довольствовались этим. Заходили и охотники к Чопошу, рассказывали о тебе. «Радуйся,- говорили они Чопошу,- твой сын меткий стрелок и искусный наездник!». Скупые сведения озаряли жизнь стариков.

- Сейчас живы мои родители?- спросил шамана Карамёш.
- Да. Но очень стары. Если хочешь, я могу что-нибудь передать им от тебя. Вот, хотя бы эту шкуру…Шкуру Красного зверя. Тогда они поверят правде моих слов.
- Родители Карамёша, наверное, бедны? Ты не мог бы передать им от меня подарок?
Сурлай сняла с себя богатое ожерелье:
- Вот. Возьми. Они смогут многое выменять на это. Кексе взял шкуру, ожерелье и стал прощаться:
- Якши болсын! Прощайте! Мне пора!
- Постой! Передай родителям: я скоро к ним вернусь. Вот только провожу Сурлай,- сказал Карамёш.

Теперь вы знаете, почему Чодур назвал Карамёша сыном Красного волка.
Что же Кексе?
На рассвете он был уже у Шипкая.
- Ну, что? Где шкура?- спросил у Кексе Шипкай.
- Вот, господин!- и Кексе подал Шикаю шкуру Красного волка.
- Что ж… Времени терять не будем! Чодур! Седлай коней! В дорогу! Ну, а еще чем ты можешь похвастаться, старый хитрый проныра?

В руках у Кексе сверкнуло ожерелье Сурлай:
- Вот, хозяин! Это дала мне девчонка!
- Красивая игрушка. За такое ожерелье можно выменять сетьдесять огненных кобылиц!- Шипкай от удовольствия прищелкнул языком,- жди гостей Чоорбок.

Шипкай, Кексе и Чощур пустились в путь, прихватив с собой огненную кобылицу Чоорбока. Сурлай и Карамёш отправились - раньше. Уже вечером следующего дня Чоорбок разговаривал с дочерью. Он расстроился, когда узнал, что огненная кобылица принесена в жертву. Но видя живой и невредимой дочь, все простил.
- Отец,- сказала Сурлай,- знаешь ли ты, что твой пастух прекрасный мастер? Разреши Карамёшу сделать мой портрет на лице Голубой скалы. И пусть он приступит к работе сегодня!
- Хорошо, Сурлай! Если ему хватит суток, пусть займется тем, о чем ты просишь. Я сам присмотрю за огненными кобылицами. Но только сутки!

Как, удивитесь вы, жирный и ленивый Чоорбок согласился пасти своих кобылиц сам? Я удивлена не меньше, но думаю, он на это решился из-за страха потерять еще одну огненную красавицу. Когда Шипкай и его люди добрались до аила Чоорбока, хозяина они не застали.
- Пасет своих кобылиц,- ответили Шипкаю. Чоорбок не сразу узнал всадников. Но свою любимую огненную кобылицу заметил издали:
- Не может быть! Не может быть!- воскликнул Чоорбок,- Дух источника вернул мою красавицу!
- Ты ошибаешься, Чоорбок! Эта кобылица моя!- ответил Шипкай,- видишь это клеймо на ее правом боку?
- Да. Я вижу клеймо. Но и мои глаза не лгут. Они говорят: Чоорбок, это твоя кобылица.
- Была твоя, теперь – моя. Твой пастух Карамёш пас кобылиц и охотился в моих лесах. А ты знаешь наши законы: за все надо платить. Вот Чодур и выбрал эту красавицу. Пока Карамёш освежался в аржане…
- Верни мою кобылицу, Шипкай! Проси, что хочешь!- воскликнул Чоорбок.

- Что у тебя просить? Сурлай? Но и она тебе не принадлежит. Ее сердце забрал бедняк. Что может дать тот, кто сам пасет своих кобылиц? Что?
Не сразу ответил Чоорбок. Но когда пришел в себя, сказал:
- Да. Я теперь вижу, Шипкай. Это не моя кобылица. Глаза меня обманули. Прости. Твоя кобылица… очень похожа на мою огненную красавицу…- так говорил Чоорбок, а сам думал: «Так вот какой чолобу, вот какую жертву, ты, дочь моя, принесла Духу источника!»
Кексе, казалось, прочитал мысли Чоорбока:
- Покажи, хозяин… Покажи Чоорбоку ожерелье Сурлай и шкуру Красного зверя… Я подобрал все у костра, когда его дочь играла с Карамёшем в источнике. Может быть, после этого глаза Чоорбока узнают и свою кобылицу?...

Чоорбок молчал. Да и что скажешь!
Четверо всадников мчатся к Голубой скале. Чоорбок. Шипкай. Кексе. Чодур.
Вот и Голубая скала. Карамёш работает. Сурлай подает ему резец.
Всадники совсем близко. Увидев среди них отца, девушка пошла навстречу. Таким разъяренным Чоорбока она еще не видела.
- Что случилось, отец?
- Ты спрашиваешь, что случилось?! – взвизгнул Чоорбок и хлыст его впился в спину огненной кобылице.
- Отец!

Чоорбок, не дослушав, оттолкнул дочь и направился к Голубой скале.
Там он поднял голову и замер от неожиданности. Со скалы на него смотрели внимательные глаза Сурлай. Портрет был так хорош… Солнце играло в зрачках.
- Нравится? – улыбнулся Карамёш.
- Хорошая работа,- похвалил Чоорбок скупо. И, вспомнив, зачем он здесь, сказал:- Ну, вот что. Спускайся вниз. Ответ держать будешь!

Вот когда Карамёш обратил внимание еще на трех всадников. Рядом с ними он заметил огненную кобылицу Чоорбока. Двух всадников Карамёш узнал: Чодур и Кексе, а третий, решил юноша, наверное, сам Шипкай
Карамёш спустился со скалы и подошел к Чоорбоку.
- Ты знаешь, кто ты такой?- спросил юношу Чоорбок.
- Я – сын Чопоша, Карамёш!
- Отец, он говорит правду!- заговорила Сурлай. Среди всадников девушка заметила Кексе. Она его узнала, хотя тот был в других одеждах.
- Вот, отец, шаман! Ему с Карамёшем мы отдали шкуру Красного волка и мое ожерелье. В дар родителям Карамёша.

- Девчонка! Неужели ты забыла? У этого оборвыша нет родителей! Он – подкидыш. Его приемный отец – Янарчи! Ты забыла это?
- Кексе!- взмолилась Сурлай,- … подтверди, что Карамёш – сын Чопоша!
- Он такой же сын Чопоша, как я, шаман!
Только сейчас Сурлай и Карамёш поняли, что попались в ловушку грязного Шипкая.
- Ну вот что, Карамёш!- начал миролюбиво Чоорбок,-… мастер ты хороший. За это я дарю тебе жизнь… еще на три дня. За эти три дня ты должен будешь закончить и мой портрет. А за свой обман ты все равно будешь наказан. Как только закончишь портрет, я замурую тебя в эту Голубую скалу,- так говорил Чоорбок.- Тебя же, дочь моя, я отдаю Шипкаю. Даже не требую калыма. Будешь его рабыней. За свой обман ты достойна только такой участи! Я думаю, получив тебя, Шипкай вернет мне огненную кобылицу? С этой минуты, Шипкай, моя дочь принадлежит тебе!

- Отец!!!
- Все! Я только об одном прошу, Шипкай! Если ты сегодня тронешься в путь, оставь на несколько дней Чодура и Кексе… Мои люди слишком любят Карамёша, чтобы хорошо его стеречь.
В улусе Чоорбока никто не знал о случившемся. Никто не знал, что Карамёшу осталось жить три дня. Никто не знал, что Сурлай продана в рабство Шипкаю за любимую кобылицу Чоорбока.
- ,Шипкай!- сказала Сурлай, когда они остались вдвоем.- Позволь мне попрощаться с Духом могучего кедра!
- Иди!- сказал Шипкай. А сам пошел следом.

- Кара-мёш, кара-мёш,- шептала девушка, обхватив ствол дерева,- знаешь ли ты, что твой названный сын в опасности? О, могучий кедр, прошу тебя! Сообщи Хозяину тайги, что Карамёшу осталось жить три дня. Скажи Хозяину тайги: люди нарушают данное слово. Они забыли, что сын Красного волка неприкосновенен! О, кара-мёш!
Зашумел могучий кедр, услышав рассказ Сурлай.
- Кара-мёш!- эхом прокатилось по тайге.
Шумит тайга, гневается. Это торопится Хозяин тайги к девушке.

А Карамёш?
Выбрал он каменную глыбу и принялся за дело.
Вы думаете, он из камня высекал портрет жирного Чоорбока? Как бы не так! Высекал Карамёш из глыбы богатыря, Кезера. Кезера – освободителя.
Высекал, а сам думал: до каких пор нас будут мучать ханы-зайсаны? Жирные ленивые Чоорбоки? Жадные Шипкаи? Высекал, а мысли были обращены к доброму могучему Ульгеню. «Если ты есть! Ты мне поможешь! Ты вдохнешь жизнь в каменного богатыря! И тогда никакой Чоорбок не будет страшен моему народу!»
Прошло три дня. Чоорбок, Шипкай, Сурлай пришли к Голубой скале. Что же они увидели? Вместо портрета Чоорбока – каменного богатыря Кезера.

Чоорбок остановился возле Карамёша:
- Ты, смотрю, ослушался меня! А я решил сегодня, что подарю тебе жизнь! Так и было бы. Но… ты, видно, не хочешь жить! Так умри!!! Камень жизнь тебе не подарит! Жизнь мог бы подарить тебе я! Чоорбок!
- Кара-мёш!- разносит горное эхо.
- Кара-мёш!- перекликаются ручьи и реки.
- Кара-мёш!- шумят могучие кедры.
- Кара-мёш!- шепчет тайга.
… Кто знает, чем в это время занимался Ульгень? Может быть, некогда было доброму духу. А может быть, не успела дойти до него мольба Карамёша. Богатырь Кезер так и остался стоять каменной глыбой. Не вдохнул Ульгень в него жизнь.

А Хозяин тайги? Он пришел поздно. Люди Шипкая успели замуровать Карамёша в Голубую скалу…
Если тебе посчастливится увидеть каменного витязя, богатыря Кезера, знай – это работа Карамёша.
А Сурлай? Ее нежную душу вдохнул Хозяин тайги в портрет, оставленный Карамёшем на лице Голубой скалы. Многие черты время стерло. Но ты вглядись! И поймешь, что когда-то здесь был портрет девушки.
Заметишь: сочится из камня вода… знай! Это слезы верной Сурлай!

А Чоорбок? Что стало с ним? За его куцую душу Хозяин тайги превратил Чоорбока в ручей.
- Тонку! Это Тонку!- говорят алтайцы, когда натыкаются, а потом вдруг теряют из виду ручей, что бежит недалеко от поселка Абай – тонку - значит безхвостый, куцый
Ну а Кексе? Старого хитрого проныру превратил Хозяин тайги в одну из гор перевала Ело.
Случается алтайцам бывать в тех местах, они говорят,
- Это хитрый Кексе! Не верьте, что путь будет короток и легок: обманчива гора Кексе!
Затерялась корявая речушка Чодур у озера Сокорок-Коль.
А встретится тебе в Горном Алтае грязный ручей, знай – это Шипкай! Его грязная душа. Не марайся, обойди это место.

Cловарик

Аил – жилище или группа жилищ алтайцев
Ак-туу – священная гора
Ай-тана – лунная пуговица
Айу – медведь
Албан – дань
Алтын-кель – золотое озеро
Алтынай-кюс – золотая осень
Алтынчак-кюс – маленькая осень
Аржан – источник
Арчин – можжевельник
Арчимак – кожаная сумка
Бака – лягушка
Зайсан-бай – верховный вождь
Казан – котел
Кулада – священная птица у алтайцев
Курут – особый сорт сыра
Карлушка – снежная девушка
Карлыхан – снежный повелитель
Карло-суу – снежная река
Кызыл-куйун – красный вихрь
Кара-мёш – могучий кедр
Сарана – цветущее растение со съедобным корнем
Сары-Кам – желтый шаман
Сырга – серьга
Талкан – пища из ячменной муки
Топшур – музыкальный щипковый инструмент
Тюлькю – лиса
Улус – алтайское село
Ульгень – добрый дух
Чегень – напиток из кислого молока
Чочойка – чаша
Якши-ба – здравствуйте
Якши-болсын – до свидания