Посвящаетс тёще Ветровой Анне Евстафьевне,
До женитьбы, до армии жил в селе. Дед любил цветы, лично сам за ними ухаживал, поливал. Цвели розы в палисаднике, георгины, тюльпаны. Но срывать цветы и ставить в воду на стол – моды в семье не было.
Женился на горожанке, а тут, в городе, другая мода. Тёще к 8 марта купил розы (ей тогда было 45 и ещё «в форме»). Принёс, поздравил, обнял, чмокнул в воздух «городским» поцелуем - мимо губ. Поставила в воду, и вдруг вижу – что-то тычет пальчиком в каждый цветок.
- А почему восемь? – уже надтреснутым голосом спросила она. – Ты что, на смерть мне принёс?
Я опешил:
- Нет, нет, на бессмертие… - залепетал я, оправдываясь в недоумении.
- А почему восемь? – настаивала мама.
- Не было денег на шестнадцать – говорю.
- Ты что, издеваешься надо мной? – заявила тёща, - Чётное число цветов кладут на покойников, а нечётное дарят на здравие, примета такая есть.
В селе с десяти лет до семнадцати летом с дедом занимались заготовкой кизяка. Руки после такого «производства» 3-4 дня «пахли» навозом. Мыли известковым молоком с цементом, но запах всё равно оставался.
«Приметам с розами» в селе не учили. Потому к 8 марта принёс 8 роз.
Я тут же отщипнул бутон одной розы, а тёща, вынув из воды оставшийся стебель, засияла от счастья.