ПРЕДВОДИТЕЛЬ ВОЛЧЬЕЙ СТАИ
(О чём не говорил Конфуций)
Цзян некий вечером домой усталый возвращался
Из города, по склону шёл горы, всё тихо было,
Его вдруг стая волчья на дороге окружила,
Сожрать его решившая, он очень испугался,
Увидел, куча хвороста недалеко лежала,
Наваленная с целый чжан почти что высотою,
Вскарабкался наверх, уткнулся в хворост с головою,
Взобраться волки не могли, вся стая ожидала,
Волков несколько ушло в лес, но затем вернулось,
С каким-то зверем. Величаво на их спинах сидя,
Тот зверь, словно сановник умный, как бы всё предвидя,
Всё взглядом оценил, к нему вся стая повернулась.
Как будто бы глазами спрашивали, ждав совета,
И волки посредине его стаи усадили,
И с таким видом уши к его пасти все склонили,
Им словно говорил он что-то тихо по секрету.
Через одно мгновенье волки с мест все повскакали.
И хворост начали растаскивать, во всю стараться.
Так что стремительно вся куча стала уменьшатся.
Цзян, видит, что часы его последние настали,
Стал звать на помощь, дровосеки крики услыхали,
Работу бросили, к нему гурьбой все устремились,
И волки, их увидев, все в испуге убежали,
Остался зверь тот, кого слушались те, кем гордились.
Зверь очень был похож на волка, но им не являлся,
С короткой шеей, длинной мордой, хищными зубами,
С прищуром глаз, со слабыми и длинными ногами.
Такими, что на них без помощи он не держался,
Как у мартышки его голос был, он всех боялся.
Цзян, глядя на его беспомощность, сказал вздыхая:
- «Вражды меж нами не было, зачем же ты старался
Меня сгубить, волков, как это сделать, обучая»?
Зверь, голову склонив, заныл, лепеча еле-еле,
Как будто кланялся, охваченный весь раскаяньем,
Но ничего не мог сказать в своё так оправданье,
Тогда его, зажарив в винной лавке, люди съели.
Власов Владимир Фёдорович